Умереть, чтобы угодить

— Сегодня днем я говорил с ним по телефону, — перебил Кахилл. — Тот же голос, что и на автоответчике Ланкфордов! С тех пор этот разговор не давал мне покоя, но я не мог понять, в чем дело.

Перед ним зажегся красный свет. Кахилл включил фары и пролетел через перекресток, устремляясь к шоссе № 459 и раза в два превышая предел скорости. Уэстер продолжал что-то втолковывать, но Кахилл отбросил трубку. Будь что будет. Никто и ничто не сможет остановить его.

Теперь ему все стало ясно, все кусочки мозаики легли на свои места. Мотивы убийств никак не связаны с бизнесом, местью или деньгами. Всему виной Сара. Кахилл вспомнил, как несколько недель назад, до первого убийства, она позвонила ему и сообщила о посылке от неизвестного, найденной в ящике. Так Денсмор заявил о своих намерениях, намекнул на одержимость. Кахилл не придал значения этому факту, считая его единичным — ведь с тех пор Саре никто не звонил и не присылал писем.

Но Сара продолжала тревожиться. Она пыталась выманить из логова неизвестного поклонника. И когда погиб судья Робертс, первым делом подумала, что это дело рук того же человека, который прислал ей кулон.

Она была права.

Сначала Денсмор попытался переманить ее от судьи. Ничего не добившись, он устранил препятствие и снова предложил ей работу. Когда же Сара приняла предложение Ланкфордов, он уничтожил и их. Ей пришлось искать новое место. Но на этот раз выбирать было не из чего: кому нужна женщина-дворецкий, приносящая в дом смерть? Тревору Денсмору, вот кому. Убийства его не смущали. И не могли смущать.

Ему была нужна только Сара. Когда журналисты превратили в сенсацию убийство Ланкфордов и протрещали слушателям уши сообщениями об аресте Сары, Денсмор сразу отвел от нее подозрения, убив человека, с которым она даже не была знакома. Едва ее отпустили, он вышел из тени, снова предложил ей работу, и на этот раз Сара согласилась.

Сара у него. Мерзавец. Он заманил ее в ловушку.

Выражение его лица и его глаза заставили Сару содрогнуться. Оглядев ее обнаженное тело, он накрыл ладонью грудь. Сара вздрогнула.

— Я не могу носить это кольцо. Пожалуйста, снимите его. Уже начинается зуд.

Он отдернул руку.

— О, прости. Я только хотел показать его тебе. Мне следовало сообразить, что у тебя очень чувствительная кожа. — Он снял кольцо с ее пальца и сунул в карман. Его глаза снова стали мечтательными. — Ты — совершенство, — промурлыкал он, потянулся к ее груди, и Сару передернуло.

Надо остановить его. Прикосновения этого человека невыносимы. Лучше бы он убил ее вместо того, чтобы ласкать.

Маньяки так и поступают, если предмет их вожделения не разделяет их восторг и не соглашается играть отведенную ему роль. Одержимость перерастает в ярость, а человек, не оправдавший надежд маньяка, погибает.

Сара надеялась разозлить Денсмора прежде, чем он изнасилует ее. Но он еще не дошел до такой стадии, а ей месячные помогли выиграть время. Сара не знала, как долго сможет удерживать его на расстоянии. Она знала Кахилла: вскоре он уже будет ломиться в ворота поместья. Может, даже завтра утром или сегодня ночью. Скоро он будет здесь. Если бегство невозможно, значит, надо продержаться, пока не прибудет подмога.

— Мне не нравится, когда меня трогают, — заявила она и попыталась увернуться от пальцев, теребивших ее сосок. Ее голос прозвучал невинно и испуганно, чего она и добивалась.

По своей привычке Денсмор заморгал, словно не понимая, что происходит. Он явно растерялся.

— Но… что же в этом плохого? Мы скоро будем вместе…

— Это мне не нравится, — упрямо повторила она. — Мне больно. Вся кожа болит.

Он отпрянул, изумленно уставившись на нее.

— О Господи, она такая чувствительная? Этого я не учел. Но аллергии на прикосновения не бывает: есть только обостренная чувствительность. Я прав? Дорогая, я буду очень осторожен, и ты постепенно привыкнешь…

Боже мой… Сара стиснула зубы.

— Нет, — мягко возразила она. — Это болезнь. Она неизлечима.

— Болезнь? — Он снова потянулся к ней, но замер на полпути, мечтательность в его глазах сменилась жесткостью и отвращением. — Никогда не слышал о такой.

— Вообще-то вы правы: один из ее симптомов — обостренная чувствительность. Нервные окончания у меня постоянно воспалены. Я могу носить одежду только из некоторых тканей, но при условии, что принимаю специальные препараты… — Она увлеклась и не заботилась о том, есть ли логика в ее словах. Главное, чтобы больше он не дотрагивался до нее. — …в основном противовоспалительные. Сейчас их у меня нет. Я совсем забыла пополнить запасы — в последнее время мне было не до того. При каждом прикосновении мне кажется, будто меня жгут раскаленным утюгом.

— Правда? — Похоже, он зашел в тупик. Будь он прочнее связан с реальностью, уловка Сары не сработала бы, но он предпочитал жить в мире своих фантазий и не замечать ничего вокруг. — Я не хочу причинять тебе боль. — Он улыбнулся. — Кроме случаев, когда тебя понадобится наказать. Но ты ведь не станешь сердить меня, правильно? Ты будешь гладить мои газеты и готовить мне завтрак, как делала для этого старого развратника, Лоуэлла Робертса.