Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Судя по одежде, она тоже была студенткой. Девица стояла в профиль, прижавшись к магу своими внушительными формами и эдак «романтично» согнув ногу в колене (понятия не имею, как это правильно называется, но я постоянно вижу такую позу на фотографиях. Дамы в интернете именуют её «ножкой эть»). Незнакомка целовала Эдинброга в щёку, или, скорее даже, в уголок улыбающегося рта. Из-за того, что кадр был «живой», она повторяла это снова и снова. И снова.

И снова.

Чмок!

Сфотографированный Артур явственно млел и балдел, заливаясь лёгким румянцем.

А вот третий человек в кадре… Он стоял справа от Эдинброга и покровительственно-дружески трепал мага за плечо.

И у него не было головы.

Точнее, как: она, конечно, подразумевалась, но кто-то буквально вымарал её перьевой ручкой. Исчеркал намертво, с яростью, чуть ли не продырявив фотографию. Штрихи были резкие, злые, размашистые.

Однако отсутствие головы не мешало мужчине в знакомом бордовом жилете энергично топтаться на месте и озорно чиркать зажигалкой «Зиппо» в свободной руке.

Это совершенно точно был Борис Отченаш.

Приплыли. Получается, раньше Артур и Борис дружили? А эта блондинка, видимо, встречалась с Артуром?

Мне вспомнились слова землянина: «Они не могут смириться с тем, как быстро и решительно я увожу их девушек».

Если предположить очевидное – что Борис отбил подругу Эдинброга, вследствие чего они рассорились, – то остаётся вопрос: почему Артур не выбросил фотографию, а изуродовал её, но всё равно хранит на своём рабочем столе?

Разве что у него больше нет кадров с этой блондиночкой… Куда же она делась?

Чмок. Чмок. Чмок. Девушка между тем продолжала целовать Эдинброга.

Меня это раздражало, и я, бросив осуждающий взгляд на её возмутительно короткую юбку (о да, ханжа во мне просыпается каждый раз, когда я завидую чьей-то раскрепощённости), поставила фотографию обратно.

Побродив ещё немного по фантастическому кабинету, но на всякий случай ничего не трогая, шагнула обратно к Тучевой Двери.

Та всосала меня, как родную.

* * *

Когда Артур какое-то время спустя вернулся в спальню, я, как послушная девочка, лежала в кровати в вольере. Закрыв глаза, укутавшись в одеяло, будто сплю. Я не хотела, чтобы маг понял, что я была в той комнате. И видела тот кадр.

От фотографии веяло какой-то грязной историей, и я сомневалась, что Эдинброг будет рад моему о ней знанию.

Артур ещё долго ходил по комнате, мрачно меряя её шагами. Я подглядывала. Переодеваться он ушёл в ванную. Вернулся в элегантной полосатой пижаме с отглаженными лацканами. Из-под полуприкрытых век я наблюдала, как он сел у моего вольера спиной ко мне и затылком прижался к сияющей решётке. Приготовился сторожить, вестимо.

– Фамильяр, ты спишь? – спросил он тоном строгого ректора, и я еле сдержалась, чтобы не огрызнуться: «У меня имя есть вообще-то!»

– Что ж, – не дождавшись ответа, пробормотал Эдинброг. – Посмотрим, насколько твоё подсознание изощрённей, чем у стандартного зверя.

И щелчком пальцев погасил свет. Магическая клетка вокруг меня загорелась красным цветом.

Так началась моя первая ночь в Форване.

11. Внезапное утро, внезапный день

Похоже, у меня обнаружился талант к тому, чтобы быть лунатиком.

Я отключилась очень быстро, хотя думала, что вообще не смогу уснуть. Я и дома-то страдаю бессонницей: невролог честно прописывает мне таблетки, а уж здесь, в другом мире, в клетке, в предчувствии загадочной «ломки»… Ничего не предвещало крепкого сна.

Тем не менее именно он со мной и случился. Мой организм послал всё далеко и надолго и, презрев глобальную невозможность минувших суток, вышел в Полный Покой.

Когда я поняла, что просыпаюсь, то, не спеша окончательно выныривать из царства Морфея, попробовала сладко потянуться… И замерла.

Кто-то обнимал меня. Очень крепко. И – хуже того – я отвечала полной взаимностью. И вообще: вот это твёрдое под моей щекой – это не подушка, а мужская грудь.

Я испуганно открыла глаза и узрела полосатую пижаму Артура. Что называется, в максимальном приближении. От неё приятно пахло свежевыстиранной тканью и тонко – вербеной. Видимо, местный аналог кондиционера оставил свой след.

Твою ж налево!!

Моё копошение не прошло незамеченным.

– Проснулась? – холодно осведомились откуда-то сверху. И рукой провели по моему затылку. Я бы даже сказала «погладили», но человек гладящий обычно не говорит таким тоном.

– Почему мы обнимаемся? – охнула я, откатившись в сторону, запутавшись в одеяле и закономерно рухнув с постели на пол.

На полу было не так уж и плохо. Я решила полежать там до выяснения обстоятельств.

Артур зевнул и сел, чуть не поставив ноги прямо на меня. Он выглядел ещё более растрёпанным, чем вчера. Под глазами синяки, в глазах – неугасимый огонь аристократизма. Эдинброг казался совершенно вымотанным.