Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Попаданство как отпуск? Необычно, рискованно, но приятно.

Пока наполнялась ванна, я подошла к окну и отдёрнула шторы. И ахнула. Мир снаружи оказался великолепен. Уже наступил поздний вечер, закат давно догорел, но небо над Форваном было полно звёзд, столь ярких, что даже диджитал-художники обычно стесняются рисовать их такими сочными. Незнакомые созвездия белели в синем бархате ночи, между ними элегантной вуалью плыла лёгкая дымка – как у нас вдоль Млечного Пути. Лун имелось целых три штуки: одна большая и две маленькие, катящиеся следом за ней, как дети за матерью.

Вдалеке частоколом поднялись горы. Их тёмные громады накалывали небеса скрежещуще-рваными пиками. Ещё ниже – загадочные массивы притихшего леса с редкими огоньками селений. А прямо под окном – территория кампуса.

Лужайки и фонтаны, подсвеченные искрящимися фонарями. Тёмные силуэты шепчущихся студентов. Архитектура – бесконечное торжество готики: главное здание было огромным, как пять Нотр-Дамов, и щедро изобиловало контрфорсами. Я стояла на каком-то из верхних этажей, не ниже десятого – надо же… Вокруг возвышались ещё постройки. Все они, даже оранжереи, были выдержаны всё в том же пламенеющем стиле, и все – строгого белого цвета.

Иглы, иглы, иглы.

Птицам падать тут противопоказано – нашпилятся в секунду.

– «Я всегда твердил, что судьба – игра. Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический стиль победит как школа, как возможность торчать, избежав укола»… – пробормотала я. – И это вы, Иосиф Александрович, тут не бывали!.. Вам бы понравилось.

Наплевав на приватность и оставив окно открытым нараспашку, я долго принимала ванну.

А когда вышла в спальню, там никого не было. Ни Артура, ни слуг (хотя кровать, еда и одежда в вольере уже появились. И даже шторки, ну надо же).

Я быстро сменила уже надоевшую ночнушку на комплект одежды из стопки. Он был сшит в таком же стиле преппи, какой носили все студенты Форвана: юбка в клетку, рубашка с острым воротником и шерстяная жилетка, в нагрудный карман которой так и хотелось запихнуть какие-нибудь изящные часы на цепочке.

Какое-то время я без особого интереса ковырялась в тарелке с едой, а затем пала жертвой реверсивной психологии… То есть, конечно же, сунулась в дверь без таблички, за которую мне запретили заглядывать.

* * *

Открыв ее, я в первый момент отшатнулась.

За дверью была какая-то жуть.

А именно: стоящая вертикально тёмно-серая вихрящаяся масса, мясистая туча, да ещё и разрываемая молниями в придачу. Внутри её что-то грохотало.

– Оу, – сказала я. А потом: – Ааааааааааааааааааааааааааааа!!!!

Потому что, конечно же, не будучи самоубийцей, я не пыталась шагнуть вперёд, не дергалась и даже не шевелилась. Но долбаная туча вдруг закрутилась водоворотом и буквально вырвала меня из спальни, втянув в себя.

Какое-то время я летела в неизвестном направлении, визжа и размахивая руками. Но через несколько секунд водоворот сюрреалистично выплюнул меня на пол в прежней позе: я вновь стояла у открытой двери, а туча благообразно перекатывалась за ней.

Открывшаяся передо мной комната была другой. Не спальней Артура, а скорее кабинетом сумасшедшего учёного.

На стенах висели карты и схемы, рисунки на которых светились и перемещались, как им угодно. Раскрытые книги на полках листались сами по себе, таинственно шелестя страницами, а одна из них, внезапно решив сменить шкаф, стремительно взлетела и чуть не стукнула меня по голове. Я еле увернулась. На огромном и тяжелом рабочем столе был бардак из бумаг, посреди него булькали какие-то алхимические, судя по виду, установки. Реторты, перегонные кубы, колбы и пробирки… Там же – множество измерительных инструментов и – внезапно – лютня; парадоксальный комплект, будто сошедший с картины «Послы» Гольбейна Младшего.

Хорошо хоть, искажённого черепа, как на знаменитом немецком полотне, здесь не было.

Мой взгляд упал на фотографию в рамочке, стоящую на углу стола. Значит, и некие конкуренты «Никона», «Кодака» и прочих в мире Гало имеются.

Люди на снимке двигались в лучших традициях вселенной «Гарри Поттера»: махали мне руками и всячески привлекали внимание. Заинтригованная, я подошла поближе и взяла рамку в руки.

На фотографии были изображены трое.

Они стояли на лужайке перед главным зданием Форвана и казались до неприличия счастливыми. В центре кадра находился Артур Ван Хофф Эдинброг – он широко, искренне улыбался, чуть вскинув подбородок. В глазах мага плясали шальные искорки, очень неожиданные, а тёмные волосы раздолбайски и бодро торчали во все стороны – видимо, когда-то Артур и не пытался их приглаживать (пусть даже безуспешно). Одной рукой парень махал в камеру, другой – крепко, по-хозяйски обнимал за талию какую-то блондинку.