Улыбка сорвиголовы

И все-таки Денни не стал впадать в панику. Он чувствовал, конечно, несокрушимую уверенность в том, что его ждет много работы, что в мире слишком много зла, иначе бы он не прошел это страшное испытание около дома Морриса, чудом выйдя из него невредимым.

Не имея достаточной скорости, мерин был очень вынослив. И в этом заключалось его преимущество сейчас. К тому же он обладал мудрой головой, умением находить дорогу в темноте и преодолевать трудности пути. Сзади теперь не доносились крики всадников. Они, без сомнения, отступили, предоставив голосам собак, словно фонарям, указывать им жертву в ночи.

Наконец Денни нашел ручей, довольно мелкий, но широкий, и, понукая лошадь, заставил ее идти по течению. Целую милю он ехал медленно, но мерин заметно уставал, пробираясь по мокрому песку и борясь с течением. Кадиган не покидал ручей, пока гомон своры не подсказал ему, что собаки дошли до кромки воды. Потом он опять повернул к северу. Проще всего было бы запутать следы, но ему хотелось оставить собакам интересную головоломку, несмотря на ее кажущуюся примитивность. Сейчас, в темноте, когда охотники не могли подсказать им, как найти след, животным придется битый час решать эту проблему. Минуя гребни холмов, Денни ехал сквозь ночь, пока лай псов совсем не затих позади и горы не поглотили его.

Ветер к этому моменту изменил направление на западное и утратил свою буйную силу. Воздух стал теплее, и на небе отдельными островками показались звезды. Это облегчило путешествие, и настроение Кадигана немного улучшилось — пока мысли о Луизе не вернулись опять, заставляя душу сжаться. Если она так порочна, значит, весь мир пронизал порок. Как только он пришел к такому умозаключению, все встало на свои места.

Денни продолжал ехать не спеша примерно два часа, потом дал лошади передохнуть и вдруг снова услышал слабый, нестройный лай вдали. Опять собаки! По спине его невольно пробежали мурашки.

Он пришпорил усталого мерина и поскакал быстрее. Несмотря на то, что свора потеряла след, она неуклонно приближалась. Пожалуй, ни одна лошадь не могла состязаться в скорости с хорошими охотничьими собаками, и Кадиган знал это. Он совсем не был уверен в том, что найдет другую лошадь в горах. Тем не менее продолжал тащиться вперед, надеясь улизнуть без всяких на то оснований.

Но как быстро собаки настигали его! Два звучных голоса, сочетавшихся в странной гармонии, вели остальных. След оказался настолько горячим, что они не нуждались в помощи ищеек. Двое бойцов из своры — эти два мрачных сухопарых существа, которых Билл Симонд предусмотрительно держал на голодном пайке, чтобы увеличить их охотничье нетерпение и свирепость, — приближались к Кадигану.

Барни, чувствуя беду, убежал вперед и исчез в ночи. Потом он дважды возвращался и в нетерпении скакал вокруг мерина, будто удивляясь фатальной тихоходности хозяина в тот момент, когда требовалась скорость, огромная скорость. Не в первый раз Барни сталкивался со сворой собак и прекрасно знал, какую опасность она представляет!

Когда лай собак стал усиливаться с каждой секундой, пес в третий раз покинул хозяина и стрелой кинулся назад своим плавным волчьим наметом. Недоумевая, Кадиган решил, что Барни потерял ориентацию, и, понукая, шатавшуюся лошадь, время от времени оглядывался. Но наконец все объяснилось. Короткий пронзительный собачий визг разорвал воздух; затем раздался еще один дикий крик, отозвавшись невообразимым гамом всей своры на расстоянии.

Спустя некоторое время появился Барни, и Денни не потребовался солнечный свет, чтобы разглядеть темно-красные пятна на белой груди и морде пса. Он не мог не поздравить своего помощника с победой, и тот, прыгая около него, заскулил от счастья. Если это игра, он явно хотел поиграть еще. Барни действительно вполне достойно нес службу в арьергарде их долгого отступления!

Преодолев еще один подъем, Кадиган сверху увидел в долине картину, которой давно жаждали его глаза, — большое ранчо и множество строений, прилепившихся к нему, окружал тонкий, похожий на паутину забор. Не сдержав вздоха облегчения, Денни двинулся вниз, а бедная лошадь, будто понимая, что скоро для нее наступит освобождение, сама пустилась по склону неровным галопом.

Однако свора продолжала преследование с ужасающей настойчивостью. Две глубокие органные ноты больше не звучали в хоре, но места этих бойцов заняли другие. Снова Барни исчез из виду в тени лощины, а потом на возвышенности возникли очертания двух бегущих собак, и животные встретились. Лишь одно мгновение продолжалась схватка, после которой в воздухе разнесся еще один предсмертный вой, подхваченный всей сворой, жаждавшей отомстить.