Улыбка развоплощенного (СИ)

   Дорога двух товарищей к жилищу волшебницы была спокойной. Ясное небо часто проглядывало сквозь начинающую редеть листву, тут и там вспыхивали в кустах яркие сережки бересклета, серебристые паутинки, летавшие в воздухе, приклеивались к лицам, по кустам перелетали, попискивая, мелкие птички, а любопытная зарянка уселась прямо над лесной тропинкой и внимательными коричневыми глазками, совершенно не боясь, рассматривала всадников. Все это казалось таким далеким от идущей войны, что молодые люди ехали без всякой опаски и радовались жизни.

    - Слушай, друг, почему у тебя такое ветхое седло? - спросил Гладиолус

    - И ты туда же! - недовольно буркнул Оливино. - То командиру мое седло не нравится, то теперь тебе.

    - Ну что ты, я совсем не хотел тебя обидеть, - тут же начал оправдываться маг. - Может быть и вправду это еще какая-нибудь реликвия, вроде Ледяного Шипа, только кажется, оно не переживет нашего пути.

    - Но ведь если с ним что-то случиться, ты же сделаешь доброе дело, починишь его магическим способом, - сказал Дикий Кот и добавил: - Я ни за что с ним не расстанусь. На нем можно проделать во много раз более длинный путь, чем на самом лучшем седле от нынешних мастеров, и никаких проблем. Я не удивлюсь, если оно как-нибудь заколдовано. Дед рассказывал, что ему подарил это седло проезжий маг, за какие-то особые услуги. Маг был нездешний и выглядел не по-катахейски. Откуда и куда он бежал, кто были его преследователи, этого я не знаю. Но кое-какие магические вещички от него остались. Дед наказывал хранить их и никому не отдавать, вдруг хозяин за ними еще вернется.

    - Да, - удивленно протянул Гладиолус, - чего только не встретишь в Кин-Тугуте.

   Подъезжая к жилищу старой волшебницы, Оливино и его напарник немного притормозили коней. Миновав роскошное клубничное поле, разведенное, по-видимому, самой хозяйкой этих мест, они увидели аккуратный домик, увитый диким виноградом и окруженный яркими цветочными клумбами. По слухам, хозяйка обожала цветы и сама их выращивала, причем в умении оформлять цветники она перещеголяла самого мастера Малахитуса, известного специалиста в подобных вещах.

   Когда вольный стрелок и волшебник приблизились к низкому плетню, окружавшему двор, их внимание привлекла презабавная картина. Хозяйка накрошила птицам во дворе белого хлеба, и на пир тотчас слетелась целая стая грачей. Они чинно клевали, и, что удивительно, пока один не наедался досыта, другой к хлебу не подходил. Оливино невольно заулыбался, глядя на трапезу этих птичьих вельмож, как их нередко называли в Кин-Тугуте. На дереве сидела большая серая ворона и жадными глазами смотрела на трапезу. Некоторое время она ничего не предпринимала, но потом не утерпела, кинулась в гущу стаи грачей и попыталась отнять у них добычу. Но не тут-то было! Грачи набросились на непрошеную гостью и принялись клевать и бить ее крыльями так, что она от неожиданности перевернулась на спину, задрав лапки кверху. И быть бы ей заклеванной, не будь против этого сам Геос, бог лесов. В пылу битвы за кусок хлеба один из грачей развернул ворону на брюхо, и ей удалось взлететь. Взъерошенная, избитая, лишившаяся части перьев, она с трудом приземлилась на ветку и долго еще не могла придти в себя. А грачи благодушно продолжали трапезу, не пытаясь преследовать возмутительницу спокойствия.

    - Вот что бывает с теми, кто покушается на чужое добро, - смеясь, сказал Оливино.

    - Это точно. На чужой каравай рот не разевай! - подхватил Гладиолус.

     - А грачи-то! Вот благородные создания, не стали добивать ворону!

      Так, беседуя и смеясь, они въехали во двор матушки Хвощ.

        Рядом с домом находилась небольшая пристройка. Судя по всему, это была кухня, потому что оттуда доносился аппетитный запах.

   На пороге появился маленький человечек со сросшимися густыми бровями, крючковатым носом и большими глазами:

   - Никак к нам гости? Кто такие будете?

   Хозяин кухни, в котором по его белому колпаку легко можно было признать повара, щурился на солнце, и было заметно, что он не особенно хорошо видит.

    - Мы к госпоже Хвощ по важному делу, из Кин-Тугута, - ответил Гладиолус, а сам, пихнув товарища в бок, прошептал: - Слушай, до чего же он похож на большую сову. Кажется вместо волос у него перышки, да и смотрит он так, будто с трудом видит при свете.

    - Что вы там перешептываетесь? - строго спросил повар. - Сейчас пойду доложу госпоже, а вы ждите здесь.

    И человечек медленными плавными движениями, напоминавшими осторожный полет совы среди ветвей в ночном лесу, двинулся к дому.

    - А может, он и вправду был совой? - все также шепотом спросил Оливино. - Судя по тому, что о ней рассказывала госпожа Сердолика, Матушка Хвощ, пожалуй, могла бы превратить птицу в повара, тем более, что ей, наверное, скучновато жить одной.

   - Да, не будь она учительницей мастера Малахитуса, я побоялся бы сюда ехать, - не постеснялся признаться Гладиолус.

   Маленький человечек вскоре вернулся, показал, куда поставить коней, сообщил, что хозяйка готова их принять, а сам исчез за дверью кухни. Молодые люди вежливо постучались в простую дубовую дверь.