Улыбка Мицара

— Профессор, я сейчас не академик, не Председатель Совета Солнца, а рядовой болельщик. — Соболев взял Эллиота за локоть. — Садитесь и смотрите на экран. Ирма идет за сто девятым. Впереди еще пятьсот километров пути. Она должна победить.

Но профессору Эллиоту не сиделось.

— Ожидается сенсационное сообщение, нам необходимо выйти, — настаивал он.

— Сенсацию делает Ирма!

— Сенсация — командор Тарханов.

— Кто это — Тарханов?

— Академик Ритмин Тарханов, который улетел на Лорию.

Соболев нахмурился:

— Профессор Эллиот, не надо шутить такими вещами.

— Я не шучу.

Они остановились у центрального выхода. Отсюда виднелись часть стадиона и купол экрана.

— Я вас слушаю, профессор.

— Командор Тарханов жив. — Красивое лицо Эллиота не выражало при этом никаких чувств. — Несколько дней назад станции галактической связи записали его короткое сообщение. Сегодня-завтра весть из космоса станет достоянием человечества.

Эллиот подробно рассказал все, что знал о событиях в Звездном Совете.

Соболев схватил его за руку:

— Вы говорите правду?

— К сожалению, правду.

— Так это же великолепно! — воскликнул Соболев. — Вы понимаете, великолепно! Я всегда верил в гений Тарханова. Встреча с инопланетной цивилизацией… Вы сами слушали запись?

— К сожалению, нет.

— Я возвращаюсь на Землю. — И Соболев размашисто открыл дверь, ведущую на олимпийскую площадку.

— Одну минуточку, академик!

— Что еще, профессор?

— Я не понимаю, почему вас обрадовало мое сообщение? Вы знаете, какие будут последствия? А предстоящий всепланетный плебисцит? Последнее время я тем и занимался, что пропагандировал ваши идеи всеми доступными мне средствами. Вы одобрили мою книгу. Я считаю вас своим духовным отцом.

Соболев внимательно посмотрел на Эллиота и покачал головой:

— Вы обижены, профессор? Мелко это, дорогой. Мелко. Весть о том, что Тарханов жив, ничего еще не меняет. Я твердо стою на своих позициях. Могу повторить, чтобы утешить вас: сначала мы должны переделать Солнечную систему, а потом приняться за другие звезды.

— Не понимаю, как Тарханов мог сотворить такое чудо?

— «Чудо», насколько я понимаю, принадлежит не ему. Он нашел это «чудо» на Лории. А если говорить о проблеме чуда в целом, то слушайте: целью всей деятельности интеллекта является превращение некоторого «чуда» в нечто постигаемое. Если в данном случае «чудо» поддается такому превращению, наше восхищение умом и подвигом Тарханова только возрастет.

— Что же мне делать?

Соболев рассмеялся и похлопал Эллиота по плечу:

— У ребенка отняли игрушку. Я вас назначил Главным специалистом Совета Солнца. У вас прекрасное поле деятельности по основной вашей специальности.

— Я не об этом… Как мне теперь пропагандировать ваши идеи?

«Не узнаю Эллиота, — подумал Соболев. — Он говорит очевидные глупости». А вслух сказал:

— Не надо пропагандировать, Чарлз. Пусть говорят сами народы. Мне нравится развернувшаяся дискуссия. И, простите, мне кажется, что вы печетесь не столько о моих идеях, сколько о своей популярности. Я не спрашиваю о ваших далеко идущих целях. Очевидно, они у вас есть.

— Но что же будет, если Земля выскажется за Вселенную?..

— Будем продолжать осваивать Солнечную систему теми силами, которые у нас имеются.

— А вы не думаете, что от исхода плебисцита зависит, быть вам Председателем Совета Солнца или не быть?

— Я не думаю, чтобы дело так далеко зашло.

— Вы будете бороться?

— Против кого? — Соболев пристально посмотрел на собеседника.

Эллиот пожал плечами и промолчал.

В это мгновение началась передача станции «Прощание»:

— Слушай, Земля! Наши позывные десятилетиями вызывали у землян чувства скорби и печали. Сегодня мы сообщаем не о скорби, а о радости, о победе человека в космосе…

Соболев и Эллиот переглянулись.

— Кощунство над памятью погибших, — вполголоса сказал Эллиот.

— Погибшие торжествуют. Их устами сегодня говорит командор Тарханов. Слушайте, — почти зло сказал Соболев.

— Станциями галактической связи приняты обращения представителя инопланетной цивилизации и нашего соплеменника. Сейчас вы услышите голос иного мира. Вы услышите слова надежды и приветствия звездолетчика Тарханова.

Соболев чувствовал напряжение этой великой минуты. Человечество вступало в новую эру — эру контактов с инопланетной цивилизацией. Понимает ли это Эллиот или думает о спасении своей репутации?

«Подвиг Тарханова озарил ярким светом и мою собственную жизнь, и жизнь землян, — взволнованно думал Соболев. — Люди с благодарностью примут его наследство, и не просто как дар гения, но и как эстафету в будущее, как поручение. На новое поколение падает задача отыскать пути правильного использования этого дара. Только решив эту задачу, новое поколение окажется достойным переданного ему наследства и действительно станет счастливее предыдущих поколений…»

— Земля! Слушай, Земля! Я — лорианин Артем Тарханов! Я, лорианин Артем Тарханов, последний житель далекой планеты, обращаюсь к вам…

— Ло-ри-а-нин, — по слогам выговорил Соболев. — Какой он, по-вашему, Чарлз?

Эллиот не счел нужным ответить. Но Соболев не заметил этого, прислушиваясь уже к другому голосу космоса: