Улыбка химеры

– В южном крыле у нас вторичный сколиоз помещается. Справа парни, а слева девки. Вставать им нельзя от слова «совсем», так что все на санитаров ложится – помыть, переодеть, накормить, судно там подать или утку. Хотя они, конечно, в основном в памперсах. Но поначалу-то человеку трудно от привитых навыков отказываться.

– Они что, парализованы?

– Нет. Но закреплены на щитах так, что не пошевелиться.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем. Иначе коррекция окажется неполной.

* * *

Палаты представляли собой светлые залы с окнами во всю стену. Еще одно окно, круглое, куполообразное, было в потолке. По ночам в него было видно звезды.

Большие комфортабельные кровати расставлены были в свободном порядке, к тому же они легко менялись местами. У каждого пациента под правой рукой находился пульт, позволяющий управлять кроватью по своему усмотрению – двигать ее вперед, назад или вбок, а также поднимать щит, к которому пациент был намертво прикреплен, выше, ниже или даже ставить вертикально.

Самое верхнее из креплений располагалось на уровне подмышек, поэтому ребята могли более-менее свободно двигать головой и руками. Над койками располагались экраны, которые управлялись с помощью тех же всемогущих пультов, включавших в себя также управление игровыми приставками.

Как раз когда Аня с Юриком входили в палату, двое подростков азартно резались в какую-то игру.

– Убил, убил, убил! – вопил смуглый черноглазый мальчик с родинкой на щеке. – Убил, и не спорь, пожалуйста!

– Ну где убил, когда я от тебя на дирижабле улетел? – с ленцой вопрошал его рыжий одутловатый парень с узкими припухшими глазами на землисто-сером лице.

– Какой дирижабль, ну какой еще дирижабль! Не было там вовсе никакого дирижабля!

– А в моей версии был. И закрой хлебало, а то я больше играть с тобою не буду. Ненавижу, когда визжат! Когда наконец до тебя дойдет, что ты не можешь меня убить? И никто другой не сможет. Потому что дольше меня в эту игру не играл никто.

– А вот и не поэтому! А потому, что ты все врешь! Не было там никакого дирижабля, ты сам его прямо сейчас придумал. Давай отмотаем назад и посмотрим?

– Не буду я ничего отматывать. Некогда мне. Меня вон сейчас мыть станут. Правда, Юра?

– Ага, испугался! Сам знаешь, что я прав! Юр, а правда вы меня первым помоете? Что, съел? Так тебе и надо.

* * *

Со стороны спины, пониже поясницы, в щит был вмонтирован съемный кусок, включавший в себя подкладной круг. Но сама спина от пояса до подмышек была к щиту как бы приклеена. Между ней и щитом не видно было даже малейших зазоров. Там, похоже, никогда не мыли и даже не протирали. Аня подумала, что наверняка, когда щит наконец снимают, на нем остаются ошметки кожи.

Большинство старожилов, проведших в этой палате год или больше, выглядели все на одно лицо – вялые, одутловатые, расплывшиеся. Если их что и интересовало, то только компьютерные игры.

– К ним ходят массажисты и физиотерапевты, – уверял Аню Юрик. – Для них разработаны всякие гимнастические комплексы. При желании ведь они даже ползать могут – укладывают щит на пол, и пожалуйста, ползи себе, отталкиваясь руками. Но только нет ведь у них никаких желаний.

Аня могла бы с этим поспорить – ребята постарше во время мытья демонстрировали ей свои желания порой весьма откровенно. Она, конечно, делала вид, что не замечает. Иногда, как бы невзначай, брызгала холодной водой или шлепала мокрым полотенцем. Конечно, она их жалела. Но все-таки совсем не так, как жалела новеньких.

Новоприбывшие отличались от старожилов разительно. Они тоже были схожи между собой. Но роднило их не равнодушие, а отчаяние.

Сперва Аня пыталась с ними как-то разговаривать, утешать. Убеждала, что вторичный сколиоз – это не конец света, что три года пролетят быстро и у них еще будет полно времени насладиться радостями жизни, ведь люди сегодня живут долго-долго.

Ее почти не слушали. Даже самые маленькие, которым, по идее, должно было быть свойственно верить в сказки, смотрели как сквозь нее. Их словно сбили на лету, как птицу в полете.

Те, что постарше, снисходили иной раз до ответа. Одна тихая и мечтательная в прошлой жизни девочка – они были раньше знакомы, ходили когда-то вместе в один кружок – в ответ на Анину прочувственную тираду улыбнулась ей снисходительно и сказала:

– Ань, ну что ты несешь? Можно подумать, ты сама не видишь, какими здесь все становятся за три года? Взять хоть вашу Дусю…

– А что наша Дуся? Дуся, между прочим, хороший пример! Дуся выучилась, работает, преодолела себя…