Улыбка химеры

Задержанный сидел в комнате охраны, из вестибюля пришлось спускаться в полуподвальный этаж по служебной лестнице — именно она и располагалась за кассой. Впоследствии, когда Никита составил для себя подробный план этого обширного здания, ему стало много легче ориентироваться здесь. А пока он чувствовал себя в казино, как в настоящем лабиринте, в душе досадуя на то, что пока видит лишь задворки всего этого великолепия.

Задержанный был еще относительно молод. Одет он был довольно стильно. Никиту и его сопровождение он чуть ли не с порога встретил громким мятежным выкриком: «Что вы мне лапшу клеите, какое еще там убийство?» Никита впервые слышал, что «лапшу клеят», и любопытство его возросло.

— Представьтесь сначала, пожалуйста, — попросил он.

— Ну, Майский, фамилия моя Майский. Сергей. — Задержанный дернулся, и Никита увидел на его левой руке — на безымянном пальце — золотую печатку с бриллиантом, а на запястье золотую цепь, очень смахивающую толщиной на якорную.

— Это ваш пистолет и наркотики?

— Какой пистолет?

Глеб Китаев молча выложил на стол перед Колосовым пистолет и пять маленьких, аккуратно запакованных пластиковых мешочков с белым порошком.

— Это было у него в карманах, — сказал он, — никаких документов мы не нашли. Хотя фамилию он эту же сказал — Майский.

— Помимо посещения казино, чем вы вообще занимаетесь? — полюбопытствовал Никита.

— Я поэт, — Майский посмотрел на пакетики, лежащие на столе, — поэт от бога.

— А, круто, — согласился Колосов, — ну, не прощаюсь, еще увидимся.

— Вот подонок! — Китаев, когда они вышли из комнаты охраны, брезгливо поморщился. — И не сожалеет даже. Как его мои ребята в зал пропустили? Вот всегда так — чуть отлучишься, жди какого-нибудь ЧП.

— А вас разве здесь не было... — Никита чуть не обмолвился «в момент убийства»?

Китаев опередил: быстро, четко отрапортовал, что его с утра на работе не было, он сопровождал Салютова в деловой поездке. Вернулись они с шефом только к восьми часам вечера. Не успел он, Китаев, провести для заступавшей на дежурство смены летучку, как тут — бац!

Колосов послушал, подумал и попросил пригласить гардеробщика. «Михеев, — подсказал его фамилию Китаев, — он у нас уже два года работает». Михеев ждал в вестибюле у фонтана. Худощавый сорокалетний мужчина с нездоровым желтоватым цветом лица. Форменная черная куртка с золотыми галунами сидела на нем ловко, точно военный френч. Он очень сильно волновался. Волновался так, что у него даже дрожали руки. Колосова это сначала удивило.

Михеев начал путано и торопливо рассказывать, что заступил на рабочее место, как обычно, за полчаса до открытия казино, то есть в двенадцать часов дня. До самого вечера в «Красном маке» были лишь единичные посетители, да и те приезжали не играть, а обедать в ресторане. К семи, правда, публика начала потихоньку прибывать, и тут...

Михеев жалобно посмотрел на Китаева. И тут...

— Вы Тетерина сегодня видели, разговаривали с ним? — Никита задал свой первый вопрос о потерпевшем.

— Конечно. Мы вместе днем на работу заступили. И потом я его еще в течение дня видел.

— Ничего необычного, странного не заметили?

— У Сан Саныча? Господи, нет. Что у Саныча необычного могло быть?

— Может, он говорил, что ждет кого-то?

— Да что вы! Он же на работе. Он из курительной комнаты два раза только и отлучался — вниз за газетами. Он кроссворды обожает... обожал очень. Ребята ему всегда откладывали. Потом он звонить домой ходил. У него жена больная, а сын пьяница. Всю семью замучил, жена его выгнала, он теперь у Тетерина живет и...

— С восьми до половины девятого в туалет кто-нибудь заходил? — резко спросил его Китаев. — Ты видел кого-нибудь?

— Я не видел, Глеб Арнольдович. Китаев тяжело смотрел на него.

— Я ж вам докладывал, камера здесь барахлила, а я... я вниз в диспетчерскую отлучался. Живот что-то скрутило, я за таблетками ходил. А меня там так прихватило, еле до туалета дополз.

— До туалета? — В душе Колосов просто был потрясен, до каких интимных сторон жизни гардеробщика им еще предстоит дойти. — Ну, и когда вы там находились, что-нибудь подозрительное видели, слышали?

— Я внизу был, на пульте охраны. Там служебный туалет. Но вы не подумайте, я Пескова за гардеробом присмотреть попросил.

Китаев смерил его испепеляющим взглядом и отвернулся к Колосову.

— Дисциплинка! Теперь швейцара позвать? Никита кивнул: валяй, веди своего швейцара. Ему по-прежнему остро хотелось заглянуть в игорный зал. Тут в вестибюль вернулся Биндюжный, а за ним двое милиционеров в форме и несколько гражданских: дежурная опергруппа и следователь прокуратуры — все облепленные снегом, как снеговики, и весьма недружелюбно настроенные — кому охота пахать в предпраздничный день?

Биндюжный отвел Никиту в сторону: