Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Выждав удобный момент, Асамон вновь разорвал расстояние. Его ноги исчезли, а это означало, что скиф ослеп, и сейчас его голова должна появиться над щитом. Еще мгновение… Щит дрогнул, кивнул вниз. И, упреждая это мгновение, Асамон молнией сорвался с места вперед — острая сталь со свистом рассекла воздух поверх щита, отделив от головы скифа… лишь клок серой, свалявшейся шерсти. Асамон был страшно разочарован. Хотя…

По лицу скифа вниз сбежала тонкая струйка крови.

«Эту кожу, варвар, ты можешь употребить вместо утиральника», — пробормотал Асамон.

Он возвратил невольному учителю его жестокий урок. Публика дружно приветствовала его первый успех. Все симпатии были сейчас на стороне Асамона, особенно тех, кто понимал действительный ход событий. Один работорговец осыпал его мерзкой бранью, и «лягушонок» было далеко не самым обидным. Асамон подумал, что было бы во сто крат справедливее, если бы на месте скифа оказался этот мерзавец. Он бы сумел воздать ему.

Теперь скиф не прятал голову и следил за ним поверх щита. Это обстоятельство лишало его возможности предвосхищать момент атаки, и он нередко запаздывал, открывая то левый, то правый бок. Игра для несмышленышей закончилась. При желании Асамон мог раскрыть его целиком и поразить. Скиф сделался легкой добычей и, разумеется, понимал, что развязка близка. Но Асамон не спешил. У него появилась коварная мысль, и, чтобы воплотить ее, скиф был нужен ему живым.

Кружась вокруг противника, Асамон поставил его так, что тот оказался между ним и работорговцем, на одной линии. Незаметно для всех Асамон подхватил с земли камень, что, разумеется, не укрылось от внимания скифа. Удар должен быть внезапным и… ненамеренным. Иначе на играх он будет всего лишь зрителем, а отца обяжут заплатить штрафные деньги. Но как сделать, чтобы скиф не принял камень на щит? Чтобы не перехватил его?

Асамон скосил глаза влево и сделал короткое движение телом в сторону. В ответ скиф чуть прикрыл веки… О боги! Он все понял.

Асамон изготовился и с силой башенной катапульты, как ему показалось, метнул свой камень. Еще во время замаха краем глаза отметил — скиф скользнул в сторону, открывая ему мерзавца во всей красе… Камень ударил в лоб, в шляпу. Мелькнули вверх сандалии, и работорговец молча, без единого звука опрокинулся с обломка скалы, на котором сидел, на спину. Гул пробежал по толпе. Пострадавшего бросились подымать… Не желая быть заподозренным в злонамерении убить свободного человека, Асамон старательно нападал на скифа. Расцарапал плечо. Достал шею. Для пущей убедительности он подобрал еще камень и с треском влепил его в скалу за спиной противника. Нет, он не намерен был прощать этому варвару недавнего унижения. Даже детские обиды взывали в нем к отмщению, полной мерой. И, кажется, пора было кончать.

В толпе вдруг раздался смех и веселые возгласы. Работорговца подняли и поставили на ноги. Его лицо было залито кровью, но мерзавец был жив и по-прежнему грязно ругался. Правда, едва ворочая языком.

— Эй ты, ублюдок… Бычий хвост! — хрипел он, видимо, имея в виду скифа. — Разок ты можешь ударить этого гаденыша. Р-разрешаю.

Впоследствии Асамон многократно жалел, что пропустил эти слова мимо ушей. С мечом в одной руке, держа в другой дрот, он кружил вокруг противника, выбирая удобный момент. И вдруг резко бросился вправо — метнул дрот в открывшийся торс раба. Тот успел прикрыть себя, но Асамон в молниеносном броске достал его с левой стороны мечом. И в то же мгновение он почувствовал тяжкий удар в грудь и в голову щитом. Как о наковальню. И провалился в пустоту…

Удар отбросил Асамона на другую сторону площадки. Он с трудом пришел в себя. Приподнялся на локтях. Сквозь липкий красный туман увидел склонившегося над ним отца. Мотнул головой, хотел что-то сказать. И не услышал свой голос. Ощупью нашарил подле себя меч.

Толпа ревела от возбуждения. Многие сочувствовали Асамону и осыпали скифа проклятиями и угрозами.

Раб поднял руку на свободного человека! Ребенка!

Грязный кочевник! Падаль!

Убить его!

Скиф, как и в начале боя, стоял с безучастным лицом деревянного идола, не двигаясь и не обращая внимания на широкую кровоточащую рану в левом боку под ребрами. Но мертвенная бледность уже опускалась на его черты.

Кто-то бросил в него камень… Мимо.

Второй камень ударил в плечо. Третий попал в голову… В ноги… Снова в голову…

Несчастный стоял, даже не подымая щит и не пытаясь укрыться от града камней, которыми осыпала его толпа. Он действительно походил на деревянного идола. И камни, казалось, отскакивают от него, не причиняя вреда. Это повергло толпу в еще большую ярость, а вид крови пьянил и лишал разума.

Предчувствуя смерть, скиф с неожиданной силой, какая еще оставалась в его истерзанном теле, швырнул щит в толпу, в ощеренные, свирепые лица. Тяжелыми кандалами ударил кого-то наотмашь в голову. Ударил еще… И еще. Кто-то упал…

Асамон, опираясь на меч, поднялся. Глазами с трудом нашарил в толпе своего врага. Одна мысль, одно желание гнали его вперед — скиф должен умереть. Должен умереть, хотя бы перевернулся мир!