Улица с глухой стеной

Как раз в момент проживания в Попларе по этому адресу эта женщина за десять месяцев до убийства вышла замуж за молодого Хепуорта. Что стало с Мартином, было неизвестно. Естественно было предположить, что, как только у него кончились средства, он вернулся к изначальной профессии, хотя имени его по непонятной причине не удалось найти в списках ни одной команды. В том, что это был тот самый человек, которого Джетсон выслеживал до того момента, пока за ним не закрылась дверь дома Хепуортов, сомнений не вызывало. Джетсон описывал его как крупного и видного мужчину с рыжими усами и бородой. В тот день несколькими часами раньше его видели в Хемпстеде, в небольшой кофейне на Хай-стрит, где он обедал. Девушке, прислуживавшей ему, также запомнилась рыжая курчавая борода и дерзкий, буравящий взгляд. Человек обедал там между двумя и тремя часами, когда посетителей почти не бывает, и запомнился девушке как «джентльмен с приятным обхождением» и «склонный пошутить». Он сказал ей, что всего дня три, как прибыл в Англию, и что надеется в тот же вечер повидать свою возлюбленную. Произносил он эти слова со смешком, и девице показалось — впрочем, разумеется, это могли быть уже более поздние предположения, — что в его глазах мелькнула зловещая усмешка.

Пожалуй, возвращение именно этого человека вселяло постоянный страх в молодого Хепуорта. Тройное постукивание, как настаивало обвинение, — это заранее оговоренный или просто условный сигнал, а дверь открыла, несомненно, женщина. Трудно определить, был ли муж в тот момент дома или они оба ожидали его появления. Он был сражен пулей, пронзившей его в шею сзади. Человек, по всей видимости, явился подготовленным.

Три дня прошло между совершением убийства и нахождением трупа, однако на след того человека напасть не удалось. Почтальон встретил его в половине десятого вечера: тот шел откуда-то со стороны Лейлэм-Гарденс. В тумане они буквально столкнулись друг с дружкой, и мужчина при этом отвернулся.

Мягкая фетровая шляпа незнакомца особого внимания не привлекала, однако непромокаемый желтый макинтош был предметом совсем иного свойства. Почтальон лишь мгновение видевший лицо мужчины, утверждал, что оно было гладко выбрито. Его заявление вызвало в суде настоящую сенсацию, но показания очередного свидетеля несколько пролили свет на суть дела. Служанка, обычно нанимаемая Хепуортами, утром того дня, когда уезжала миссис Хепуорт, в дом допущена не была. Миссис Хепуорт встретила ее у дверей, выплатила ей недельное жалованье вместо заблаговременного уведомления об увольнении, пояснив, что больше в услугах не нуждается. Джетсон, полагая, что, если обставит дом, его можно будет выгодней продать, послал за той служанкой и наказал ей тщательно там прибрать. Вычищая и выбивая ковер в гостиной, та обнаружила на нем несколько коротких рыжих волосков. Гость, прежде чем покинуть дом, побрился!

Вряд ли следовало искать мужчину по желтому макинтошу: теперь он мог означать ложную улику. Макинтош свою роль сыграл, и можно было от него избавиться. С бородой дело обстояло не так-то просто. Трудно сказать, какими именно окольными путями, но, должно быть, либо той ночью, либо рано утром убийца проник в контору молодого Хепуорта на Фенчерч-стрит. Очевидно, что ключом его снабдила миссис Хепуорт.

Похоже, там он запрятал свою шляпу и макинтош, переодевшись в одежду, принадлежавшую убитому. Секретарь Хепуорта, Элленби, человек пожилой и, как принято говорить, по виду джентльмен, привык к тому, что его хозяин частенько отлучался по делу, будучи корабельным поставщиком. В конторе всегда наготове имелись и пальто, и саквояж. Поскольку их на месте не оказалось, Элленби решил, что его хозяину пришлось выехать самым ранним утренним поездом. Через несколько дней он непременно хватился бы хозяина, но Элленби получил телеграмму — как он считал тогда, от хозяина, — в которой говорилось, что молодому Хепуорту пришлось отправиться в Ирландию и что он пробудет там некоторое время. Ничего удивительного в отъезде Хепуорта не было: ему приходилось следить за оснащением корабля, что могло занять целых три недели, а в работе конторы не происходило ничего такого, что требовало бы его срочных указаний. Телеграмма была отправлена из почтового отделения в Чаринг-кросс, но в такое время, когда бывает полным-полно посетителей, и никто из служащих не мог припомнить, кто именно ее отправлял. Секретарь Хепуорта не колеблясь признал в погибшем своего хозяина, к которому, очевидно, питал весьма теплые чувства. Относительно миссис Хепуорт он сообщил весьма немного. Перед судом ему пришлось один-два раза встретиться с ней в связи с предстоящим процессом. До этого они почти не общались.