Улей (СИ)

— Что-то еще? — уточняет девушка так, словно ей это важно.

— Игра началась, Ева.

— Да будет так, Адам.

Ни Титов, ни Исаева еще не подозревают, настолько опрометчиво поступают. Прикрываясь гордыней и неразумными принципами, ступают в долину страданий и боли.

3

— Ну и как тебе в новой академии? Форма зачетная. Тебе очень к лицу. Прям очень!

Исаева отрывается от стоящего на столе букета и переводит взгляд на подругу.

— Немного непривычно, что тебя нет рядом, — говорит она, рассеянно помешивая соломинкой кофе-фраппе. Услышав недоверчивое фырканье Дарьи, смеется. — Да-да, Захарченко, я скучаю по тебе!

— Некому подавать патроны? — ехидничает подруга, за что Ева бросает в нее скомканной салфеткой.

— Веселая улыбка портит твое брутальное придыхание.

Захарченко и не думает спорить.

— Ну да, ну да… Признаю, я не королева сарказма. В отличие от тебя.

— Учись, пока я жива, дорогая.

— Боже, Ева, как высокопарно!

— А то!

Мимо их столика проходит группа парней, и Даша, перекидывая шикарные медные волосы на одно плечо, провожает их долгим мечтательным взглядом. Ева же удостаивает посетителей лишь мимолетным вниманием. Посмеиваясь, машет рукой перед лицом подруги.

— Ау! Я здесь.

Ни капли не смутившись, Даша улыбается.

— Заметила того высокого блондина? Правда, красавчик?

— Твой новый сосед? Ну… посмотреть есть на что, согласна. Хочешь, приглашу его к нам за столик?

— Нет, не смей! У меня на подбородке кошмарный прыщ. Если он сядет рядом, обязательно заметит.

— Не вижу ничего критичного. Вряд ли он заинтересуется твоими прыщами, когда ты с таким декольте.

— Ой, прекрати… — краснеет Даша и бросает в Еву ее же искомканной салфеткой. Покашливает, прочищая горло: — Лучше расскажи, как прошел первый день в Улье? Жертвы есть?

Исаева морщится. Отпивая кофе, выдерживает долгую паузу.

— Сегодня я никого не убила. Но врага себе сыскала на первой же паре.

Даша вмиг напряженно выпрямляется.

— Перестань говорить загадками, — шикает она на Еву.

— Не перебивай, — Исаева недовольно машет здоровой рукой. — Я пытаюсь тебе рассказать.

— Ладно, извини.

Обхватив холодный стакан ладонью, Ева задумчиво смотрит в окно.

— Знаешь, я думаю, учеба в Улье будет весьма интересной. И все благодаря… Адаму Титову.

— Титову? — Захарченко роняет трубочку в стакан. — Как «ТитовТрансСервис»? «ТТС»?

— Ага, — важно кивает Ева. — Адам — сын Терентия Титова. Помнишь, Вика нам что-то рассказывала о нем? Я тогда не обратила внимание…

Даша сосредоточенно морщит лоб.

— Да, ее брат знаком с Титовым… То есть, они точно не друзья… Ничего такого. В общем, я не помню, что там за история… М-мм… Вика что-то говорила о матери Титова…

— Она бросила семью и куда-то сбежала, да?

— Ну, не прям сбежала. Просто переехала жить в другую страну.

— По-моему, одно и то же.

Даша эмоционально взмахивает руками.

— Суть в том, что этот Адам — псих.

— Прям, как я, — усмехаясь, вставляет Ева.

— Не сравнивай. У него реальный сдвиг по фазе. Вика говорила, …

— Будто у меня не сдвиг…

— …он неуправляем. Настоящий подонок. Любитель жестоких психологических игр.

Взгляд Исаевой туманится, когда она выдает решительное:

— Я его обыграю. Я из него душу вытрясу.

— Если она у него есть…

— У всех есть, — уверенно заявляет Ева. — А в ней и слабые места. Я их все найду. Все просчитаю. Выверну Титова наизнанку.

Захарченко качает головой. Не осуждает. Уже привыкла к взбалмошному характеру подруги.

— Ты — страшный человек, Исаева. Иногда я даже боюсь тебя.

— Как раз тебе, дорогая, нечего бояться, — заверяет Ева. — Тебя я люблю. А я слишком дорожу теми людьми, которых могу любить.

Даша, скрывая волнение, закусывает губу и сжимает ладони.

— И я люблю тебя, Ева. Поэтому каждая твоя новая афера меня пугает. А эта — особенно.

Здоровой рукой Исаева накрывает стиснутую ладонь подруги. Ободряюще смотрит на нее. Светлая кожа, россыпь веснушек, добродушные и красивые зеленые глаза — спроси, она воскресит все это по памяти. С Дашей Захарченко связаны лучшие воспоминания ее детства и юности. Это подруга, которой Ева безоговорочно доверит любой свой секрет.

— Захара, я — сильная, помнишь? Непобедимая.

— Помню.

— Лучше расскажи, как вы без меня? Как группа? Любаша? — меняя тему разговора, спрашивает Ева.

Дашка медленно растягивает губы в улыбке. Откидывает волосы на спину и наклоняется через стол.

— Шороху ты навела, дай Боже! Никак не утихнет наш юридический. Вся группа ополчилась против Любаши. Даже в больницу к ней никто не пошел. Ведь, если бы она не пожаловалась, если бы не заявила, тебя бы не отчислили.

Ева недовольно машет головой.

— Передай, пусть отменяют бойкот. Эта сука свое сполна получила.

Даша неохотно кивает.

— Я все-таки не понимаю, почему Ольга Владимировна, — Ева хмурится от одного лишь упоминания имени матери, — не замяла эту проблему? Почему позволила, чтобы тебя отчислили?