Улей (СИ)

В ней нет ничего особенного. Она всего лишь девчонка. С такими же прелестями, как у тысячи других. Но по какой-то необоснованной разумом причине Адам не может оторвать от нее взгляда.

— Все будет. Только позже, — уверяет он Литвина. — Я просто решил растянуть охоту.

Исаева оглядывает собравшихся. Ищет свою жертву глазами.

И вскоре находит.

На одно короткое мгновение ощущает к субъекту испытания неподдельную жалость. Но это чувство настолько мимолетно, что Ева даже при желании не может его зафиксировать.

— Как ты это сделаешь? — склоняя к ней голову, перекрикивает музыку Титов.

Сердцебиение девушки ускоряется. Она самоуверенно улыбается, ощущая мощный прилив адреналина.

— Следи внимательно. Глаз с меня не спускай.

Выдергивает руку. Двигается раскованно, с определенной целью.

И возникает перед Реутовым, словно дикое видение. Вероятно, парень не успевает ее даже узнать, когда она с размаху бьет его по щеке.

Литвин выполняет вторую часть своей работы, приглушая музыку до едва различимого шелеста.

— Ср*ный муд*к! А ведь я верила тебе, — наигранно вздыхает Ева и делает крохотную паузу. Следит за тем, чтобы в глазах проступили слезы. — Ты говорил, что она, — небрежно кивает на стоящую рядом с Реутовым Лизу, — просто развлечение. А сам сделал ей ребенка! — в широко распахнутых голубых глазах девушки отражается запредельный шок, и Исаева, хладнокровно довольствуясь этим, продолжает. — То, что изначально оговаривалось, как небольшая пауза, переросло в неконтролируемый бедлам. Я ради тебя перевелась из юридического! А теперь что, Кир?

Лиза двигает челюстью, пытаясь вербально среагировать на происходящее, но Ева намеренно говорит без продыху.

— Даже не рассчитывай, что мы с Титом в очередной раз решим эту проблемку за тебя! Господи, Кир, меня уже тошнит от тебя и твоего увлекающегося юными девственницами члена!

— Я тебя даже не знаю, — приходит в себя парень. — Что ты несешь? Я…

— Ох, да, конечно, Реутов! Тебе очень нравилось то, что я позволяла тебе меня не знать. А теперь катись ты к черту, ублюдок!

Исаева практически с интересом наблюдает за сменой эмоций на лице Лизы. Половину из всего она даже не понимает. Но пытается их визуально запомнить, чтобы позже сыграть нечто подобное.

Реутов задыхается гневом и багровеет. Переключается на стоящего рядом с Евой Титова.

— Это все ты? Зачем ты это делаешь, Тит? Детство прошло, шутки кончилось. Только ты… Видимо, тяжело принять то, чего ты не понимаешь? То, чего никогда не ощущал?

Адам хладнокровно смеется, и его глаза мерцают, словно черные угли.

Зачем же ему понимать нечто подобное? Нахр*на ощущать пресловутую навязываемую обществом любовь? Чувства такого рода делают человека слабым и никчемным. И лучшая тому демонстрация — его друг детства.

— Ради чего столько страданий? — спрашивает Титов с притворным милосердием. Ухмыляется. — Ради кайфа? — смотрит на друга с выражением крайней брезгливости. — Это просто смешно! Завязывай, Кир. Твоя забава вышла за пределы интриги. Смотреть тошно.

По холлу прокатываются смешки и пьяные комментарии.

— Иди ты на х**, — рявкает Реутов, с силой толкая Адама в грудь.

А ему только это и нужно. Стремительно бросается вперед и, хватая Кирилла за рубашку, яростно бьет его головой в переносицу.

Парень покачивается и, прижимая ладонь к лицу, пятится назад. К большому удивлению «заряженного» Титова, не отвечает на удар. Непродолжительное время зло смотрит на него, а затем и вовсе, следуя за выбегающей в слезах девушкой, теряет к бывшему другу всякий интерес.

Уход Реутова буквально оглушает Адама. Раньше частенько случалось, что они дрались из-за мелочей, просто потому, что что-то не поделили. А сегодня, когда он нанес, по его мнению, весомый удар, Кирилл его просто проигнорировал.

Медленно моргая, Адам заторможенно реагирует на то, что громкость музыки возвращается в привычный диапазон. Отчаянно нуждаясь в каком-либо выплеске эмоций, тянет Еву вглубь длинного коридора. Распахивает первые попавшие двери и заталкивает девушку в темное помещение. Бескомпромиссно притискивает спиной к прохладной поверхности. Жестко сжимая изящную челюсть пальцами, принимает катастрофическое решение.

Собирается ее поцеловать.

Приближает рот к подрагивающим девичьим губам. Вдыхает ее дыхание. Практически касается манящей его плоти…

— Не смей меня целовать, Адам, — резко дергает головой Ева.

Застает не готового к отпору Титова врасплох. Он чувствует, но не видит, как смещается и отклоняется в сторону ее голова.

— Адам, прекрати.

В ошеломляющем и назойливом стремлении верховенства, лезет руками под короткую пышную юбку и сминает пальцами упругие ягодицы. Ловит зубами острый подбородок. Сосет его. Не стремится причинить Еве физическую боль.

Жаждет вкусить ее холодную филигранную красоту.