Улей. Книга 2 (СИ)

Представляю, в какой она ярости, но мне совершенно нечем ее успокоить. Мы оба оказались в ловушке чужой игры, но зато теперь находимся на равных. Сомнительное утешение для негодующей пчелки, но другого нет и не предвидится в ближайшее время.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — не дав мне ни минуты продыху, Кая стремительно подходит к кровати, и опустившись коленями на матрас, нависает надо мной негодующей тенью. — Где мы, и что происходит?

— Ты жива, разве этого факта недостаточно? — медленно приподнявшись, я сдвигаюсь назад и опираюсь лопатками на изголовье кровати. Инстинктивно прижимаю ладонь к новому шраму от пули на многострадальном левом плече. Боли нет, только неприятный зуд.

— Ты смеешься надо мной? — задыхаясь, взбешенно шипит Кая.

— Отнюдь. Ты снова упустила возможность убить меня. Поэтому не жалуйся, — устало отзываюсь я. — На истерики нет времени. Хочешь ты того или нет, но полную картину случившегося нам придется восстанавливать совместно, — уведомляю я на случай, если она планирует и дальше взрывать мой мозг. — Но сначала я хочу принять душ. Не помню, когда делал это в последний раз.

— Делай, что хочешь, — окинув меня презрительным взглядом, Кая нервно вскакивает с постели и возвращается в любимое кресло Медеи.

Черт, невыносимо смотреть на нее в этом пропитанном безумием и похотью месте.

— Я долго ждала. Полчаса как-нибудь переживу, — проворчав себе под нос, девушка тянется за стаканом сока. На столике накрыт сбалансированный питательный завтрак. Судя по всему, впроголодь ее не держали.

Встав с постели, поочередно разминаю затекшие мышцы. Отсутствие на мне какой-либо одежды не смущает ни меня, ни пчелку.

Опустив тяжелую голову, я бегло осматриваю свое тело. Следы от плети побледнели и почти незаметны, что порождает новый виток вопросов. Сколько же меня держали в отключке? Чем все это время занималась Кая? Сидела здесь в мучительном ожидании ответов? В таком случае, ее нетерпение и напор вполне оправданы.

— Давно ты здесь? — резко замедлившись, я оглядываюсь через плечо.

— Завтра будет две недели, — отзывается она отрешённым тоном. — Тебя доставили три часа назад, — предугадав следующий вопрос, добавляет Кая.

— Кто?

— Не знаю, я их раньше не видела, — поморщившись, отвечает пчелка, растирая кончиками пальцев виски.

— Кто-нибудь говорил с тобой, пока… хм меня не было?

— Нет! Никто! Меня тут держат на тех же условиях, что и огромного питона в террариуме. Мы, кстати, успели с ним или с ней познакомиться, когда эта мерзкая тварь каким-то образом выползла погулять и чуть меня не сожрала, — вскинув голову, она бросает на меня обвиняющий яростный взгляд.

— Целиком питон тебя съесть не способен, и ты точно не в его вкусе.

— Тебе весело? А мне нет, — с негодованием восклицает Кая. — Я тут едва не свихнулась. Каждый раз, когда мне доставляли еду, я прощалась с жизнью. Какие только мысли не приходили мне в голову!

— Потерпи еще немного. Мы все обсудим, — понимающе улыбнувшись, обещаю я, прежде чем скрыться за прозрачной стеной ванной комнаты.

Глава 16.1

Приняв контрастный душ и одевшись в белый халат, минут через пять я возвращаюсь в спальню, но пчелки уже и след простыл. Прихватив с подноса с завтраком сэндвич с индейкой, я направляюсь на поиски, закончившиеся в самом жутком отсеке королевского лофта — в пыточной Медеи, где царит гнетущая атмосфера, витает смрадный запах, въевшийся в покрывшиеся бурыми пятнами стены, повсюду расставлены чудовищные пыточные приспособления, как современные, так и попавшие на остров прямиком от торговцев антиквариатом.

Уверен, что за две недели, Кая успела изучить каждый уголок апартаментов, но почему ее потянуло в личную игровую королевы сейчас? Конструктивного диалога здесь у нас явно не выйдет.

— Кая, нам стоит переместиться в другую локацию, — выбросив недоеденный сэндвич в ближайшую урну, напряженно произношу я, пристально наблюдая за молчаливой и внешне собранной девушкой.

— Ты был здесь раньше? — показательно равнодушно любопытствует пчелка.

Остановившись между «Колыбелью Иуды»[1] и дыбой, она небрежно перебирает «рабочие» инструменты, оставленные Медеей на металлической передвижной подставке.

— Доводилось, — нехотя отвечаю я.

— Расскажешь, что это за вещица? — повернувшись, Кая демонстрирует грушеобразное устройство с железными лепестками и винтом посередине. Медея не упускала случае пустить его в дело.

— Ты держишь в руках «Грушу страданий». В средневековье она использовалась для наказания женщин и гомосексуалистов. Ее вставляли во влагалище или задний проход, затем крутили винт, «лепестки» раскрывались, разрывая плоть. Жертвы умирали в страшных муках, — краткое описание не вызывает ни ожидаемого ужаса, ни отвращения на лице пчелки. — Вопрос был риторическим. Ты знала ответ, — заключаю я.

— В юности я посещала множество музеев, включая камеры пыток, — подтверждает она мои слова. — Здесь собраны многие экспонаты из тех, что я уже видела.

— Что конкретно ты хочешь узнать? — в лоб спрашиваю я.