Улей Хельстрома

«Так, остался еще один охранник снаружи. Расслабься и думай!» — сказал себе Джанверт. Кожа женщины, лежавшей на полу, сделалась мертвенно-бледной под холодным зеленоватым светом, струившимся из ниши на потолке. Джанверт наклонился, попытался нащупать пульс, но не обнаружил его. Он тут же снял стетоскоп и прослушал ее сердце. Оно не колотилось! От осознания, что его яростный удар убил женщину, Джанверта пробрала дрожь. Он подумал об уязвимости собственного положения. Эдди торопливо оттащил тело к стене справа от двери и обернулся, чтобы посмотреть, не осталось ли каких-нибудь следов борьбы. Графин все еще лежал на полу, и Джанверт замешкался. Эта нерешительность спасла ему жизнь.

Дверь снова открылась, и внутрь просунулась голова пожилой женщины, на лице которой читалось любопытство.

Джанверт схватил ее за голову, затащил в камеру и ударил коленом в живот. Она захрипела, выпустив свое оружие, и он, отпустив голову, нанес такой же рубящий удар, как и раньше, потом повернулся и захлопнул дверь.

«Так, уже два тела и оружие!» Джанверт осмотрел странный, похожий на хлыст предмет. Из черной пластмассы, похожей на ту, из которой были сделаны графин и стакан. Длиной в ярд, с короткой ручкой и вмятинами для пальцев.

Джанверт направил раздвоенный конец на охранницу, которую только что сбил с ног, и нажал на кнопку. Усики загудели, пожилая женщина дернулась, и он отпустил кнопку. Гудение прекратилось. Цвет кожи на боку пожилой женщины начал приобретать темно-бордовый оттенок. Джанверт наклонился и пощупал пульс. Он не прощупывался. Уже два трупа! Джанверт попятился назад, глядя на дверь. Она открывалась внутрь, он знал это, и примерно на уровне талии в ней имелось чашеобразное углубление, которое он исследовал ранее. Тогда дверь не открылась. Мелькнула паническая мысль: «Что если я запер сам себя?!» Им овладело отчаяние, но Джанверт все-таки попытался открыть дверь. На этот раз она тут же распахнулась, лишь едва слышно щелкнув, и он успел увидеть поток людей, торопливо идущих мимо, прежде чем снова закрыл ее.

— Надо подумать, — сказал он самому себе вслух.

«Конечно, они предположат, что я направлюсь вверх, к поверхности. Но, может, у них есть и другие выходы? Что находится ниже этой камеры?» Он знал, что ниже должен пролегать, по меньшей мере, еще один уровень. Охранники провели его мимо шахты лифта с открытыми кабинами, поднимающимися с одной стороны и опускающимися с другой. У него имелось оружие, и теперь он знал, что может им убивать. Люди Хельстрома станут искать его. Будут прочесывать комнату за комнатой в этом пронизанном туннелями муравейнике, и у них, очевидно, хватит на это сил.

«Я пойду вниз».

Джанверт не имел ни малейшего представления, как глубоко под землей он находится. Его доставили сюда на лифте, он пересек много уровней, но его другое «я» и не думало считать их.

Его накормили чем-то, что сделало его послушным. Другое «я» — создание Хельстрома. Может быть, это и есть результат «Проекта 40»? Может быть, документы, найденные в МТИ, — просто описание чего-то, что требуется для создания химических препаратов, воздействующих на человека?

Они вряд ли ожидают, что он уйдет вниз. Если и есть другой путь наружу из этого человеческого муравейника, то он отыщет его, действуя вопреки логике.

«Действуй нелогично», — напомнил он себе.

Джанверт все еще до конца не пришел в себя, но понимал, что нельзя больше задерживаться. Держа наготове в правой руке оружие охранницы, он открыл дверь и выглянул наружу. Активность в туннеле спала, мимо него слева направо шла вереница молчаливых обнаженных мужчин и женщин, и никто не кинул на него даже взгляда. Джанверт насчитал девять человек. Большая группа людей шла в обратном направлении из дальнего конца туннеля. Они тоже не обращали на него внимания.

Когда вереница прошла мимо, Джанверт выскользнул из камеры и пристроился позади группы людей, идущих влево. Он отстал от них у первого лифта, подождал идущую вниз кабину и быстро шагнул в нее, повторяя движения худощавого мужчины с пустым выражением лица. Ни слова не говоря, они оба, стоя лицом к выходу, поехали вниз.

Запахи муравейника казались Джанверту все более и более отвратительными, по мере того как — вдруг он это понял — обострялись его чувства. Казалось, что мужчина, стоявший рядом с ним в лифте, не замечает вони. Впрочем, дышалось легко, но Джанверт испытывал тошноту всякий раз, когда сосредоточивал внимание на запахах. «Так, лучше не думай о них», — приказал он самому себе. Его сосед по лифту по-прежнему представлял угрозу, но почему-то даже не взглянул на Джанверта. Волос на лобке у него не было: то ли их остригли, то ли удалили каким-либо иным способом. На голове сверкала лысина.