Укрощенный тигр

– А кто еще? А? Ты, что ли, не по ночам на лавке дрыхнешь, а по немецкому тылу катаешься и фашистов громишь? Доклад я твой на розжиг пустил, понял? Собирай информацию, где еще танк видели, маршрут его узнай и через час телеграфируй. План вывода экипажа из окружения будем разрабатывать, мы своих не бросаем.

– Так точно, – ответ подполковника прозвучал вяло, скомканно. Не представлял он, как добыть сведения о передвижениях единственного танка на сотнях километров территории вермахта.

Из пункта связи он вышел в отвратительном настроении, размял папиросу в задумчивости. Ну и как комбриг собирается тащить этого Соколова через три линии немецкой обороны?

23-й квадрат – это же километров сто вдоль линии железной дороги на запад.

По серому от тусклого рассвета воздуху плыли голоса женщин, которые распевали песни во время своей монотонной работы. В конце села прачки из банного отряда принялись за свой тяжелый труд. И Любицкий сразу вспомнил о ефрейторе Бочкине из экипажа Соколова, которого он тогда заметил рядом с женщинами из банно-прачечного отряда. Так вот почему он так уверен был, что его экипаж не сбежал, у него есть с ними связь! Он знает, где они, и скрывает информацию! Обвел его, опытного политрука, вокруг пальца!

Любицкий зашагал по улице, выискивая глазами большую избу в четыре окна, где расположились штрафники. Но в опустевшем доме его встретил лишь старый подслеповатый пес, который бродил по просторным двум комнатам, выискивая, куда же пропали все недавние постояльцы.

Политрук выругался и со всех ног бросился назад в опорный пункт, штрафники же с остальными частями стрелкового батальона выступили на марш. Идет переброска войск, так как Советская армия вышла в тыл группировки сил вермахта, обороняющейся в Гомеле. Сейчас прорвана оборона противника в районе Костюковки, и войска 50-й армии стягивают для наступления севернее Жлобина, чтобы, захватив плацдарм у Днепра, охватить Гомель с севера. Так соединения Белорусского фронта с трех сторон окружат Гомель и вынудят гитлеровцев начать отвод своих войск из междуречья Сожа и Днепра.

На улице он остановил взмахом руки пыхтящую полуторку и выкрикнул водителю:

– Срочно, стой!

Одним прыжком политрук оказался в кабине:

– Давай поворачивай на северный проезд, на рокадную дорогу.

– Как же, товарищ подполковник, меня в Костюковку отправили с запчастями. Крюк такой потом придется делать, назад возвращаться.

– Ты что, боец, про устав забыл? – Любицкого трясло от бешенства и полученного нагоняя. – Приказ командира выполнять без обсуждений. Дело особой важности.

– Да это я так. Уточнил, – пробурчал шофер и выкрутил тугой руль до упора. Машина запрыгала на ухабах в сторону северной рокады, где два часа назад прошагал строй стрелкового батальона.

* * *

Соколов замер в темноте у железной стенки, наблюдая за происходящим в приоткрытый люк водителя. Вот Фаулер отдает честь трем людям в военной форме и суетливо закрывает дверь гаража за ними.

– Эй, неудачник Фаулер, – окликнул его одышливый толстяк с нашивками штурмана СС. – У тебя мозг замерз от русского мороза, не надо запирать гараж! – Трое военных дружно рассмеялись его шутке. – Открывай двери, мы сейчас выдвигаемся вместе со штурмовым отрядом. Что ты застыл?

– Простите, герр ефрейтор, замок заело от холода, железо пристыло. Сейчас, вы садитесь, я открою ворота, – рядовой копался с громыхающими деталями, косясь на черную щель люка, откуда за ним следил прицел ТТ. От мысли о пытках гестапо или пуле в затылок у него так тряслись руки, что и притворяться не надо было. Замерзшие дрожащие пальцы никак не могли ухватить болтающийся стержень щеколды.

Бурча под нос о несуразности рядового, ефрейтор направился к танку. Шаги по бронированному борту, вот распахнулся люк, и грузное тело начало опускаться вниз. Соколов затаил дыхание и вжался спиной в борт между укладок боеприпасов. Бабенко вцепился в тяжелый гаечный ключ, готовый прийти на подмогу командиру. Алексея обдало ароматом ветчины и жареных яиц, которые смертник получил в качестве последнего завтрака.

– Как все узко, завтрак сейчас наружу полезет, – простонал толстяк, с трудом протискивая в тесный люк объемный живот. В ту же секунду саперная лопата, снятая заранее с борта машины, врезалась в его череп. Толстяк охнул и с грохотом рухнул на днище. Алексей приметился и вонзил острие еще раз, чтобы наверняка избавиться от вражеского водителя. Хотел скорой смерти, и она пришла, даже немного пораньше, чем ты рассчитывал. Выдохнул и бросил Бабенко:

– Заводите!

Алексей прислушался к звукам снаружи, стараясь понять, получилось ли все так же гладко у остальных. Все пулеметы немцы предусмотрительно сняли с танков, поэтому пришлось ликвидировать смертников подручными средствами. Да и стрелять из автоматического оружия в тесном пространстве, начиненном тротилом, опасно, можно взорвать весь груз.