Укрощенный тигр

Пару раз глушили двигатель, чтобы убедиться, что нигде не раздается немецкая речь или звуки техники. Но в зимнем лесу замерла вся жизнь, даже птицы попрятались в гнезда, спасаясь от снега, а ветер, запутавшись в толстых стволах деревьев, не колыхал тонкие ветки. От непривычной тишины передернуло даже бывалого башнера Логунова, не любил он безмолвие, когда вокруг все замирало перед боем, чтобы потом взорваться выстрелами и грохотом орудий.

– Еще 200 метров – и влево двадцать градусов, там высота небольшая, это конечная точка. Будем ждать.

Высота, обозначенная на карте отметкой у ориентира, оказалась небольшим каменистым кряжем, метров 30 протяженностью, нависающим, как огромная ладонь, над землей.

– Низковатый, а то так бы «Зверобоя» туда можно спрятать было, – сразу же придумал применение заросшей густыми кустами полупещере Руслан.

– Да ну его, еще обвалится от вибрации, – Логунов нахмурился. Выросший в лесистой местности сибиряк не доверял вот таким огромным каменным глыбам, что казались ему ненадежными.

Разговаривали они шепотом, чтобы не нарушать тишину, что, казалось, застыла вокруг на много километров. Солнце стремительно катилось за горизонт, помечая последними оранжевыми лучами стволы деревьев. Командир выдернул провод ТПУ, осторожно перекинул ноги через край люка, замер, прислушиваясь. Ни звука. Потом соскочил на землю, вполголоса предложил:

– Руслан, давай наверх с ППШ, осмотри местность, установи автомат. Я тоже пройдусь метров на 50, Логунов и Бабенко остаются в наблюдении с закрытой позиции. Логунов, займите позицию у пулемета, огонь открывать только в крайнем случае.

– Есть! – они по-прежнему разговаривали почти шепотом.

Омаев легко ступил на один выступ, перепрыгнул на следующий. Ноги, привыкшие находить опору среди скал и гребней юга, словно сами его вели. Через минуту его уже не было видно между черных прутьев кустов. Алексей сделал широкий круг, почти обойдя скалистый навес, взглянул на часы – прибыли согласно приказу. Он вернулся к танку, темная громадина молчала, не подавая признаков жизни. Зверобой слился с окружающим лесом, еще и расцветка у него была теперь подходящая – броня в черно-белых полосах. Он обошел выступ холма с противоположной стороны, взобрался, всматриваясь, где притаился Руслан. Как вдруг упал ничком от веселого свиста. Рядом качнулись кусты, показалось взволнованное лицо Омаева:

– Тоже услышали? Кто-то насвистывает мелодию.

Командир приложил палец к губам – молчи, одними глазами указал на распорки автомата – лови в прицел свистуна. Звук раздавался все ближе и ближе, кто-то шел по лесу, беззаботно насвистывая незнакомую задорную песенку. Между стволов показалась высокая фигура в немецкой шинели, последний отсвет заката прокатился по офицерским погонам.

– Немец! – прошептал Логунов, прильнувший к оптике. Рука легла на гашетку пулемета, одно нажатие – и проклятый фашист будет подстрелен, но приказ командира четкий – огонь не открывать.

Высокий, худой немецкий офицер в длиннополой шинели, высокой фуражке с кокардой подошел поближе к танку, шлепнул фамильярно рукой в кожаной перчатке по черному борту. Алексей краем глаза увидел, как заострились скулы у вспыльчивого Руслана, на спуске автомата дрогнул палец от наглого поведения офицера вермахта. Алексей легонько боднул его головой в плечо, чтобы тот не вздумал открыть стрельбу. Хотя и сам был в недоумении. Что теперь делать, немец так просто не уйдет, сейчас пригонит сюда рядовых. Придется уходить с назначенной точки, чтобы не попасть в плен. Немецкий офицер тем временем по-хозяйски обошел Т-34 вокруг, снова стукнул по борту и выкрикнул на чистом русском языке:

– Эй, медведь в спячке, выходите!

Руслан растерянно оглянулся на командира, что за фокус. А Соколов встал во весь рост наверху, вполголоса откликнулся:

– Я здесь.

– Приветствую, господа танкисты, – немецкий офицер шутливо козырнул двумя пальцами у козырька. – Выбирайтесь из своих кустов, мне нужна ваша помощь, загрузить парочку тяжелых ящиков.

– Алексей Иванович, я не буду фашисту помогать! – снизу со злобой пробурчал Руслан. Но командир лишь строго взглянул в ответ. Недаром такая секретность у операции, значит, должны выполнять все требования вражеского офицера. К тому же говорит он на русском безо всякого акцента, даже с каким-то протяжным среднерусским оканьем.

– А вы, молодой человек, не фашисту, а Красной армии помогать будете. Ну же, мне одному не поднять, поторопитесь. – Оказалось, что тот прекрасно расслышал бурчание радиста.

Офицер углубился под выступ, откинул ленту мха, из-под нее откатил груду камней, так что открылся внутри холма тайный схрон с деревянными ящиками. Из танка показалась голова в шлемофоне, старшина Логунов тоже решился выглянуть наружу, заслышав спокойный голос Соколова. Алексей повернулся к башнеру:

– Василий Иванович, идите к нам, надо ящики вытащить и на броне закрепить.