Уинстон Черчилль: Власть воображения

Ежечасно первый лорд Адмиралтейства отслеживал все передвижения кораблей по огромной карте в своем кабинете, которую постоянно обновляли по последним полученным данным. Но этим он отнюдь не ограничивался, и его наступательный ум вырабатывал по несколько широкомасштабных проектов сразу: захват голландского острова Амеланд, который можно было бы использовать как морскую и воздушную базу для наступления на Германию; блокада Дарданелл с целью перехвата немецких судов, укрывшихся в территориальных водах Турции; захват датских проливов силами двухсот пятидесяти тысяч греческих солдат, «чтобы доставить и высадить на немецком побережье в максимальной близости от Берлина русские войска и завершить кампанию одним ударом». И адмиралы, и министры указывали Черчиллю, что все это приведет к войне с тремя государствами, пока еще соблюдавшими нейтралитет, но в своем воинственном воодушевлении кипучий первый лорд не обращал внимания на подобные мелочи…

Бурной деятельности вполне хватило бы, чтобы занять нескольких обычных людей, но Черчилль не собирался этим удовольствоваться. Его страстное желание победить на поле брани во что бы то ни стало побуждало его заниматься сразу всем, в том числе конечно же и тем, что его не касалось: так, под личным контролем первого лорда Адмиралтейство занялось разработкой и производством мобильных гаубиц калибра 15 дюймов, и по его же инициативе был проведен набор тысяч добровольцев в Королевскую морскую дивизию, пригодную и для ведения боевых действий на суше; аэропланы из созданного им два года назад в составе флота воздушного корпуса были незамедлительно привлечены для обороны побережья и поиска немецких подводных лодок в Северном море. Аэропланы и другие нововведения, столь враждебно встреченные его коллегами в мирное время, получили самую высокую оценку в годы тяжких испытаний; сам Китченер просил Черчилля принять ответственность за воздушную оборону Соединенного Королевства, на что первый лорд Адмиралтейства, разумеется, охотно согласился. Для него речь могла идти только об обороне на дальних подступах, поэтому он без промедления отправил три эскадрильи Королевской морской воздушной службы, которым предстояло перехватывать немецкие аэропланы и цеппелины, угрожавшие английским берегам, но поскольку наилучшей обороной всегда является нападение, в их задачи входила также бомбардировка ангаров цеппелинов в Кёльне, Дюссельдорфе и Фридрихсхафене… Так как авиабазу Дюнкерка требовалось защитить от рейдов улан, разъезды которых уже рыскали по округе, Черчилль скупил все «роллс-ройсы», имевшиеся в королевстве. На машинах устанавливали импровизированные бронекорпуса и вооружали пулеметами, после чего немедленно отправляли в Дюнкерк. Там они прекрасно поработали, пока немцы не догадались перерезать дороги траншеями, исключив всякую возможность передвижения. Это обстоятельство немедленно привело в действие плодовитую фантазию первого лорда, потребовавшего от своих служб разработать транспортное средство, которое было бы способно преодолевать траншеи. Таким был изначальный импульс, полгода спустя приведший к разработке на корабельных верфях «лэндшипа» (сухопутного корабля), которому было предначертано великое будущее под именем «танк»[82],[83]. Параллельно Черчилль заказал американской кампании «Бетлем стил» двадцать подводных лодок. Соединенные Штаты должны соблюдать нейтралитет? Невелика беда: в разобранном виде лодки тайно доставят в Канаду, где их снова соберут и отправят через Атлантику…

Первые недели войны, бесспорно, были катастрофическими для франко-британских войск. Пока на восточной границе французы истощали силы в тщетной и дорого обошедшейся обороне Лотарингии и позже в Арденнах, миллион немцев ринулся на запад широким обходным движением через Бельгию, где одна за другой пали крепости Льеж, Намюр и Монс; сводная армия из французских, британских и бельгийских частей, в спешке брошенных удерживать фронт по Эзне и Эско, была разбита к концу августа. Для британцев, как и для их союзников, августовская кампания выглядела как одно бесконечное отступление, и тон лондонских газет был довольно мрачным: так, в «Таймс» говорили о наступлении «сильного, неумолимого и неудержимого» врага, которого «так же невозможно остановить, как нельзя обратить вспять морские волны», тогда как от британской армии остались лишь «жалкие осколки множества разбитых полков».