Уик-энд с Остерманом

Воскресный день в Сэддл-Уолли, Нью-Джерси. Две патрульные машины как обычно разъезжали по поселку, полицейские улыбались детишкам и приветственно махали руками обитателям домов, занятым своими воскресными хлопотами. Небольшие пикапчики иностранного производства и большие сверкающие лимузины загружались клюшками для гольфа и теннисными ракетками. Ярко сияло солнце, листья, промытые недавним дождем, шелестели под порывами легкого ветерка.

Сэддл-Уолли просыпался, готовясь встретить прекрасное июльское воскресенье. Непрерывно звонили телефоны, намечались планы, приносились извинения за неурядицы прошедшего вечера. Их встречали добродушным смехом — какого черта, ведь был же субботний вечер. В Сэддл-Уолли быстро забывали все субботние происшествия.

Темно-синий «седан» подъехал к дому Таннеров. Таннер поднялся с дивана и, морщась от боли, подошел к окну. Верхняя часть груди и вся левая рука были в бинтах. Так же выглядела и левая нога от бедра до лодыжки.

Из окна Таннер увидел двух человек, которые по дорожке шли к его дому. В одном узнал патрульного Дженкинса — но не с первого взгляда. На этот раз он был не в полицейской форме. Сейчас он походил на типичного обитателя Сэддл-Уолли, на банкира или крупного правительственного чиновника. Второго Таннер не знал. Он никоща раньше не видел его.

— Они пришли, — крикнул он в сторону кухни.

Выйдя оттуда, Элис остановилась в холле. Одета она была небрежно — брюки и рубашка, — но по выражению глаз Таннер видел, как жена сосредоточенна.

— Думаю, нам надо с этим смириться. Нянечка гуляет с Джанет. Рей в клубе… И я предполагаю, что Берни с Лейлой уже в аэропорту.

— Если они успели вовремя. Остались заявления и бумаги, которые надо подписать. Дик работал не покладая рук как адвокат.

Раздался звонок и Элис пошла к дверям:

— Садись, дорогой. Врач сказал, что тебе не надо переутомляться.

— О’кей.

Вошел Дженкинс со своим спутником. Элис принесла кофе, и все четверо расселись друг против друга: Таннеры на диване, а Дженкинс и человек, которого он представил как Грувера, в креслах.

— Кажется, это с вами я говорил в Нью-Йорке? — спросил Джон.

— Да, со мной. Я представляю Управление. Как и Дженкинс. Он был направлен сюда полтора года назад.

— Вы очень убедительно исполняли роль полисмена, мистер Дженкинс, — сказала Элис.

— Это было нетрудно. Тут прекрасное местечко и очень приятные люди.

— Я думал, что тут обитал «Порванный ремень», — не скрывал враждебности Таннер. Пришло время для объяснений. И он хотел получить их.

— И это, конечно, тоже, — мягко согласился Дженкинс.

— Тогда вам лучше бы все выложить.

— Очень хорошо, — сказал Грувер. — Итог я могу подвести в нескольких словах. Разделять и убивать. Вот предпосылка, на которую опирался Фассет. Положение, которого придерживалась «Омега».

— Значит, это в самом деле Фассет. И я думаю, что он действовал под своим настоящим именем.

— Так и было. За десять лет Лоренс Фассет выказал себя одним из лучших оперативников в Управлении. Предан делу прекрасный послужной список. А затем с ним что-то произошло.

— Он продался.

— Не так просто, — сказал Дженкинс. — Скажем, он изменил свои взгляды и обязательства. Они претерпели чудовищные изменения. Он стал врагом.

— И вы не подозревали об этом?

Грувер помедлил, прежде чем ответить. Казалось, он искал слова, которые никому не причинят боли. Он чуть наклонил голову:

— Мы догадывались… Мы шли к этому постепенно, год за гадом. Перебежчиков уровня Фассета никогда не удается накрыть врасплох. Процесс идет очень медленно, и истина выявляется шаг за шагом. Но рано или поздно все становится на свои места. И когда наступает момент истины, все обретает ясность… Чем мы и занимались — приближали его.

— Но и я попал в чертовски запутанную и опасную ситуацию.

— Можно говорить об уровне опасности, но не о запутанности. Фассет прибегал к различным приемам, манипулируя вами и вашими друзьями. Он был привлечен к операции «Омега» в силу своей репутации. Ситуация оказалась взрывоопасной, а он считался великолепным работником… Мы правильно предполагали, что враг возложит на Фассета ответственность за сохранение «Омеги», чтобы спасти ее от провала. Он одновременно стоял во главе ее обороны и осуществлял охоту за ней. И, поверьте мне на слово, стратегия была хорошо продумана. Вы начинаете понимать?

— Да, — Таннер с трудом вымолвил это слово.

— Разделять и убивать. «Омега» продолжала существовать. «Порванный ремень» в самом деле обосновался в Сэддл-Уолли. Проверка ее обитателей привела к тому, что мы нашли счета в швейцарских банках у Кардоне и Тремьянов. Когда в поле зрения появился Остерман, выяснилось, что и у него есть счет в Швейцарии. Обстоятельства как нельзя лучше играли на руку Фассету. Он нашел три связанные между собой пары, за которыми числилась незаконная деятельность или, по крайней мере, весьма сомнительные финансовые махинации, связанные со Швейцарией.

— Цюрих. Вот почему это слово заставило их так нервничать. Кардоне просто оцепенел.