Уик-энд на берегу океана

Набрав полную грудь воздуха, он снова кликнул Аткинса и стал ждать. Ждал долго, упорно. Сейчас вода показалась ему холодной, и по ногам пробегали мурашки. И вдруг он заметил, как кто-то — отсюда виден был лишь темный силуэт — перешагнул, не торопясь, через борт, схватился за канат и с бесконечными предосторожностями стал спускаться. Потом раздался всплеск, и Майа подплыл поближе. Но это был не Аткинс. Спасшийся повернул к Майа лицо, лицо, лишенное всякого выражения, и тут же устало прикрыл глаза. Он не делал никаких движений, вода сама несла его к берегу. Лицо его почернело от сажи. Майа приблизился к нему и поплыл рядом.

— Вы обожжены?

Человек приподнял веки, и тут же опустил их снова…

— Руки…

Голос его прозвучал хрипло, будто он многие годы прожил в полном молчании.

— Можете без моей помощи добраться до берега?

— Могу.

— А почему вы не спустились раньше?

Ответа не последовало, и когда Майа собрался уже повторить свой вопрос, англичанин снова прикрыл глаза:

— Как-то не подумал…

— Вам было больно?

— Да, было очень больно, — ответил англичанин, — я кричал.

— А сейчас легче?

— Да.

Он повернулся на спину, течением его несло к берегу, а на лице было написано довольное выражение.

— Хотите, я подтолкну вас к берегу?

— Не надо, — четко ответил англичанин.

Майа замерз, он устал и чувствовал во всем теле слабость. С трудом он удерживался на воде. Над собой он видел судно, возвышавшееся над морем как гигантская стена. С кормы несся все тот же протяжный стон.

У самого берега он снова чуть было не наткнулся все на те же человеческие останки. Он перешагнул через них, прошел вперед, но зашатался и без сил упал на песок. Его стало рвать, и все тело содрогалось от спазм. Через несколько минут его прошиб пот, он почувствовал, что вспотел с головы до ног. Он лег навзничь на песке, и ему снова почудилось, что он растворяется в упоительной свежести.

Когда он наконец поднялся, уже совсем стемнело, и он с трудом разглядел англичанина, которого вытащил из воды, хотя тот лежал всего в нескольких метрах отсюда.

— Ну как, лучше?

— Да, — сказал англичанин. И добавил каким-то ребяческим тоном: — Мне холодно.

— Но сейчас совсем не холодно.

— Мне холодно, мне очень холодно.

— Я срочно пришлю за вами носилки, — ласково проговорил Майа.

И тут же громко чертыхнулся.

— О, я не виноват, — извиняющимся тоном проговорил англичанин. — Их было двое. И я не мог им помешать. Один приподнял мне голову, а другой вытащил ботинки.

— Сволочи! — сказал Майа.

Пришлось шагать до санатория босиком. Время от времени он останавливался и оглядывался назад. Огонь на судне уже, очевидно, подобрался к пулеметным лентам, потому что то и дело воздух со свистом рассекали пули. На багровом фоне пламени резко выделялся ствол, и так как он по-прежнему был направлен вверх, Майа вдруг представилось, что пулемет продолжает вести стрельбу сам по себе и яростно бьет в пустое небо.

* * *

— Одного я в толк не возьму, — сказал Александр, — почему это твой англичанин не прыгнул.

Сидел Александр на своем обычном месте, уперев кулаки в бедра, и лунного света хватало только на то, чтобы осветить его лицо. Держа в руках полный котелок мяса, Майа жадно ел и старался главным образом не посадить пятно на брюки защитного цвета, которые ему дал надеть Дьери.

— Другие тоже не прыгали.

— Очевидно, утонуть боялись, — сказал Пьерсон.

Майа отрицательно покачал головой.

— У всех же были спасательные пояса.

Только тут он заметил у костра коренастую фигуру.

— Смотри-ка, и ты здесь? Значит, выполнил все-таки мое поручение.

— Нет, — сварливо сказал Пино, — я тут ни при чем. Александр сам предложил мне остаться.

— Значит, в точку! — рассмеялся Майа.

Пьерсон взял у Майа револьвер, разобрал его и теперь аккуратно протирал все части.

— Одного я в толк не возьму, — сказал Александр, — почему эти типы не кувырнулись в эту лужу, а?

Майа открыл было рот, но спохватился и промолчал.

— Господи боже ты мой! — крикнул Александр, воздевая к небесам свои здоровенные лапищи. — Да разве в такую минуту можно колебаться. Ты хоть наелся? — тут же спросил он. — А то, может, сардины открыть?

Луна светила вовсю, и тени от костра, который разжег Александр в честь возвращения Майа, плясали на их лицах. Пино сидел слева от Александра. Отныне это будет его место. Александр оглядел приятелей и подумал, что опять все в полном ажуре…

— Ого, — сказал Дьери. — Для Майа, видно, ничего не жалко.

Майа нагнулся вперед.

— А ты, оказывается, не спишь? Ну как твои миллионы?

— Скажи, наелся или нет? — прервал его Александр.

— Черта с два, наелся!

Александр протянул ему только что открытую коробку сардин.

— Это все мне?

— Все тебе.

— Ах, черт, — сказал Майа.

Оба рассмеялись, переглянулись. Александр налил полную кружку вина и протянул ее Майа.

— Я так всю нашу столовку обожру, — блаженным голосом сказал Майа.

Все с улыбкой смотрели, как он уплетает сардины.

— А теперь, что ты скажешь насчет доброго грога из виски? — спросил Александр.

Дьери вяло пошевелился в своем углу,

— Виски-то мое!

— Если угодно, мы тебе за него заплатим, — сказал Пьерсон.