Уик-энд

— Ну-ну. Принстонская Гора Мускулов вышла из строя… Давай затащим его в мою машину. Сегодня я исполню обязанности шофера.

Вышел из строя? Таннер не мог в это поверить. Кардоне напивался, это да, но он никогда не доводил себя до состояния полного беспамятства.

4

Трое мужчин наскоро оделись и на руках дотащили тяжелое, обмякшее тело Кардоне до машины Тремьяна, пристроив его на переднем сиденье. Бетти и Джинни расположились на заднем. Таннер продолжал наблюдать за лицом Джоя, особенно присматриваясь к его глазам в поисках признаков притворства. Он ничего не увидел. И все же в этом есть что-то неестественное, подумал он; слишком уж продуманны были беспорядочные действия Джоя. Может, Джой использовал наступившее молчание, чтобы проверить реакцию всех остальных, пришло ему в голову.

Или собственные чувства Таннера были искажены из-за постоянно нараставшего напряжения?

— Черт побери! — воскликнул Тремьян. — Я оставил в доме свой пиджак.

— Утром я привезу его в клуб, — ответил Джон. — Мы же договорились встретиться в одиннадцать.

— Нет, я лучше заберу его. Там у меня в карманах записи. Они могут мне понадобиться… Подожди тут с Берни. Я через секунду вернусь.

Вбежав внутрь, Дик схватил пиджак, висевший в холле. Лейла Остерман вытирала крышку стола в холле, и он посмотрел на нее.

— Где Эллис?

— На кухне. — Лейла продолжала заниматься уборкой.

Когда Тремьян вошел на кухню, Эллис загружала посудомоечную машину.

— Эллис?

— Ох… Это ты, Дик? С Джоем все в порядке?

— С ним все прекрасно… Как Джон?

— Разве он не с вами?

— Он-то там, но я здесь.

— Уже поздно, и я слишком устала для шуток.

— Я меньше всего расположен шутить… Мы были хорошими друзьями, Эллис. Вы с Джонни немало значите для нас, для меня и Джинни.

— Мы чувствуем то же самое, и вы это знаете.

— Я тоже так думал. Я на самом деле верил в его… Послушай… — Лицо Тремьяна пылало, он несколько раз сглотнул слюну, его левое веко дергал неудержимый тик. — Не торопись выносить суждение. И не позволяй Джону спешить… с его редакторской оценкой, которая принесет вред многим людям, пока он не поймет, что они делают и почему.

— Я не понимаю, о чем ты…

— Это очень важно, — прервал ее Тремьян. — Ему стоит понять. Такой ошибки я никогда не делаю в суде. Я всегда стараюсь понять, что происходит.

Эллис почувствовала угрозу, таящуюся в этих словах.

— Я считаю, что все это ты можешь выложить ему самому.

— Я сделал это, но он мне не ответил. Вот почему я и говорю с тобой… Помни, Эллис. Никто из нас не совершенен, как бы ни старался. Только у кого-то больше сил. Помни это!

Повернувшись, Тремьян вышел; через секунду Эллис услышала, как хлопнула передняя дверь. Уставившись на пустой дверной проем, она почувствовала рядом чье-то присутствие. До нее донеслись звуки, которых она не могла ни с чем спутать. Кто-то бесшумно прошел через гостиную и теперь стоял рядом с кухней, скрытый от взгляда. Медленно и беззвучно она двинулась в ту сторону. Когда она повернула в узкую боковую комнату, то увидела прислонившуюся к стене Лейлу, которая смотрела прямо перед собой.

Лейла, скорее всего, слышала разговор на кухне. Она вздохнула, увидев Эллис, и потом рассмеялась, но в смехе ее не было и следов веселья. Она понимала, что ее застигли на месте преступления.

— Я пришла за другой тряпкой. — Взяв чистую, она вернулась в столовую, не произнеся больше ни слова.

Эллис осталась стоять, пытаясь понять, что, собственно, сегодня происходит со всеми. Какая-то тень легла на всех, обитающих в этом доме.

Они лежали в постели: Эллис на спине, а Джон на левом боку, отвернувшись от нее. Остерманы расположились по другую сторону холла, в комнате для гостей. Наконец-то они остались вдвоем.

Эллис знала, как устал ее муж, но она не могла откладывать мучащий ее вопрос — хотя его можно было считать и утверждением.

— Между всеми вами, тобой и Диком с Джоем, возникла какая-то напряженность, не так ли?

Таннер сменил положение, и теперь, чувствуя едва ли не облегчение, смотрел в потолок. Он ждал этого вопроса и уже подготовил объяснение. В нем содержалась очередная ложь, но, похоже, он уже стал привыкать к ней. Ведь осталось ждать так немного — как гарантировал Фассет. Он начал медленно, стараясь выглядеть рассеянным и небрежным:

— Ты чертовски проницательна.

— Неужто? — Она придвинулась поближе и пригляделась к мужу.

— Все это противно, но пройдет. Помнишь, я рассказывал тебе о биржевых сделках, о которых в поезде болтал Джим Лумис?

— Да. И ты не хотел, чтобы Джаннет ходила к ним на ленч… К Лумисам, я имею в виду.

— Это верно… Ну, в общем, Дик и Джой связались с Лумисом. Я предупреждал их…

— Почему?

— Мы провели расследование.

— Что?

— Расследование… У нас было несколько тысяч, которые на круг должны были приносить пять процентов. Я подумал: почему бы их и не вложить? Поэтому я пригласил Энди Гаррисона — он глава юридического отдела, и ты встречалась с ним. Он порасспросил кое-кого.

— И что он выяснил?

— Все это дело плохо пахнет. Тянет жареным. Ничего хорошего.

— Незаконная деятельность?