Угрюмый грот

Не сказав больше ни слова, крюкастый ткнул в кнопку на стене, и дверь в громадный зал отворилась. Как и предсказывал олафовский помощник, глаза всех детей, сидевших на вёслах, были устремлены на Кармелиту, которая скакала и пела на одной половине комнаты. Эсме, держащая в одном из щупальцев громадную лапшу, следила за ней со счастливой улыбкой на лице. Крюкастый и Фиона впереди, трое Бодлеров (Солнышко по-прежнему, разумеется, внутри шлема) позади начали осторожно красться по другой половине зала, пользуясь тем, что Кармелита в это время кружится и поёт свою нелепую песню. Когда она пропела первую букву «К», дети юркнули за колонну. Когда она сообщила слушателям, какие эпитеты начинаются с «А» и «Р», дети проскользнули мимо двигающихся весел, стараясь при этом не споткнуться. Когда она заявила, что слово «великолепная» начинается с «М», олафовский пособник указал крюком на дальнюю дверь, а когда Кармелита достигла «Е» и «Л», дети нырнули ещё за одну колонну, надеясь, что слабый свет фонарей их не выдаст. Когда Кармелита похвасталась, что она «любимая» и «талантливая», Эсме вдруг нахмурилась и, обернувшись, прищурилась под своими фальшивыми осьминожьими глазами. Бодлерам пришлось распластаться на полу, чтобы злодейка их не заметила, а когда балерина-чечёточница-сказочная принцесса-ветеринар сочла нужным напомнить аудитории, что она балерина-чечёточница-сказочная принцесса-ветеринар, двое старших Бодлеров очутились впереди Фионы и крюкастого, так как спрятались за колонной, ближней к их цели. И только они собрались тихонько шагнуть к двери, как Кармелита завела последнюю строчку своей песни, то есть «начала петь особенно громким и особенно противным голосом», а потом, не успев начать свою чудесную песню сначала, вдруг остановилась.

— «К» — от слова «кексолизы»! — выкрикнула она. — Вы что тут делаете?!

Вайолет с Клаусом замерли, но тут же с облегчением увидели, что отвратительная девчонка с презрением показывает пальцем на Фиону и крюкастого, которые неловко топчутся между двумя вёслами.

— Как ты смеешь, Крюк? — Эсме потрогала большую лапшу, как будто хотела его ударить. — Ты прерываешь моднейшее выступление моей невыразимо драгоценной любимицы!

— Прошу прощения, ваше Эсмечество. — Крюкастый вышел вперёд и изысканно поклонился злодейке. — Лучше я лишусь ещё раз обеих рук, чем прерву танец Кармелиты.

— Но ты уже меня прервал, инвалидный кексолиз! — Кармелита надула губы. — Теперь мне придётся начинать все выступление сначала!

— Нет! — закричал кто-то из юных гребцов. — Что угодно, только не это! Это настоящая пытка!

— Кстати, о пытке, — быстро вставил крюкастый. — Я заглянул, чтобы спросить, не одолжите ли мне тальятеллу гранде. Мне это поможет выпытать у Бодлеров, где сахарница.

Эсме нахмурилась и потрогала щупальцем лапшу.

— Вообще-то я не люблю давать взаймы свои вещи, — отозвалась она. — Люди обычно все портят.

— Прошу вас, мэм, — присоединилась Фиона. — Мы вот-вот узнаем, где сахарница! Так точно! Мы возьмём хлыст ненадолго в камеру.

— А почему ты помогаешь Крюку?

Я думала, ты тоже благонравная сиротка.

— Ничего подобного, — вмешался крюкастый. — Фиона — моя сестра, она присоединяется к команде «Кармелиты».

— Фиона немодное имя, — заметила Эсме. — Пожалуй, я буду звать её Треугольные Гляделки. Ты действительно хочешь быть с нами, Треугольные Гляделки?

— Так точно! — ответила Фиона. — От этих Бодлеров одни неприятности.

— Почему вы столько разговариваете? — возмутилась Кармелита. — Сейчас идёт выступление балерины-чечёточницы-сказочной принцессы-ветеринара!

— Прости, сокровище моё, — спохватилась Эсме. — Крюк, Треугольные Гляделки, берите лапшу и убирайтесь!

Крюкастый с сестрой вышли на середину зала и встали прямо перед Эсме и Кармелитой, предоставив старшим Бодлерам отличную возможность убраться — грубое слово, в данном случае означающее «выскользнуть из зала незамеченными и пройти по сумрачному коридору, по которому вёл их недавно Олаф».

— Как ты думаешь, Фиона нас догонит? — произнесла Вайолет.

— Вряд ли, — ответил Клаус. — Они же сказали Эсме, что вернутся в камеру, значит, они должны вернуться.

— А ты не думаешь, что она действительно присоединится к олафовской команде?

— Конечно нет, — ответил Клаус. — Она просто хотела дать нам уйти из гребного зала. Может, Фиона и переменчива, но не настолько.

— Да, конечно, — согласилась Вайолет, но голос её прозвучал не очень убеждённо.

— Конечно нет, — повторил Клаус. И в этот момент из шлема опять раздался хриплый кашель. — Держись, Солнышко! — крикнул брат. — Мы тебя мигом вылечим!

Хотя он и говорил нарочито уверенным тоном, он не мог знать, сбудется ли его обещание (к счастью, оно сбылось).

— Как ты собираешься вылечить Солнышко без Фионы? — осведомилась Вайолет.

— Придётся нам самим провести исследование, — решительно сказал Клаус.

— Нам не прочитать всю микологическую библиотеку, чтобы успеть сделать противоядие, — запротестовала Вайолет.

— А нам и не нужно читать всю, — возразил Клаус. Они уже достигли двери, ведущей в «Квиквег». — Я знаю, где надо смотреть.