Угонщики

Снова пришлось воспользоваться лифтом. Он привез их куда-то наверх, и, выйдя из корзинки, они очутились в пыльных переходах, тускло освещенных слабым светом лампочек. Вокруг не было ни одной живой души. После суеты и сутолоки, царившей в других отделах, здешняя тишина немного раздражала. «Здесь даже тише, чем в бескрайних полях», — подумал Масклин. Но в полях и должно быть тихо, а вот в Магазине под полом…

Все чувствовали то же самое и жались друг к другу.

— Какие милые огоньки, — сказала Гримма, чтобы нарушить гнетущую тишину. — Ой, посмотрите, да они же размером с нома. И разноцветные. А еще мигают.

— Мы каждый год воруем их целыми коробками. Во время Рождественской Ярмарки, — проворчал Доркас, глядя под ноги. — Люди их вешают на деревья.

— Зачем?!

— Я и себя об этом спрашиваю. Наверно, чтобы лучше видеть. Людей вообще не поймешь…

— Вы знаете, что такое деревья? Я не думал, что они растут в Магазине! — удивился Масклин.

— Конечно знаем, — ответил Доркас. — Такие большие зеленые штуки с пластиковыми иголками. А есть еще другие, так те сделаны из чего-то блестящего. Кажется, называется это «мишурой». Ну да на Рождественских Ярмарках никогда не разберешь, что к чему…

— Э-э… Что-то тут не так. Деревья снаружи — они огромные. И у них листья. Каждый год они опадают, — нерешительно возразил Масклин.

Доркас посмотрел на него как-то странно.

— Кто, ты говоришь, опадает?

— Листья сперва вянут, а потом скручиваются и опадают, — ответил Масклин.

Другие номы согласно кивнули. За последнее время они столкнулись с массой непонятных и неведомых им вещей, но уж то, что происходит с листьями каждый год, они знали совершенно точно.

— И это случается каждый год? — спросил Доркас.

— Ну да.

— В самом деле? Потрясающе! А кто приклеивает их потом на место?

— Никто. Они сами распускаются со временем.

— Все — сами?!

Номы кивнули. Хоть в чем-то они были уверены, и тут уж их нельзя было сбить с толку.

— По крайней мере, выглядит это именно так, — подтвердил Масклин. — Мы, правда, не смогли выяснить, почему это происходит. Просто происходит, и все.

Доркас поскреб в затылке.

— Н-да. Не знаю, что и сказать. Может, тут скрыта какая-нибудь хитрая уловка администрации… Вы уверены, что…

И вдруг они увидели, что окружены. Минуту назад вокруг были кучи пыли, а сейчас на их месте стояли какие-то странные номы. Особенно выделялся один — бородатый, с повязкой на глазу. В зубах он зажал нож, и оттого казалось, что лицо его осклабилось в какой-то жуткой ухмылке.

— Ну вот, — насупился Доркас.

— Кто это? — шепотом спросил Масклин.

— Разбойники. Вечная проблема в Корсетных Изделиях, — пробормотал он, поднимая вверх руки.

— Что такое «разбойники»? — недоуменно спросил Масклин.

— Что такое «Корсетные Изделия»? — спросила Гримма.

Доркас показал пальцем на половицы вверху.

— Это там, — объяснил он. — Отдел. Никто им не интересуется, потому что с него абсолютно нечего взять. Там все в основном розовое… — прибавил Доркас. — Или эластичное…

— Кхофелекх ыы фызн! — злобно прошипел разбойник.

— Простите? — переспросила Гримма.

— Йа хажал, кхофелекх ыы фызн!

— Думаю, все дело в ноже, — пожал плечами Масклин. — Мне кажется, мы лучше поймем, что вы говорите, если вы вытащите его изо рта.

Разбойник свирепо поглядел на него своим единственным здоровым глазом, но нож вынул.

— Я сказал: кошелек или жизнь! — зарычал он.

Масклин кинул на Доркаса вопросительный взгляд. Старый ном лишь развел руками.

— Он хочет, чтобы вы отдали ему все, что у вас есть, — объяснил он. — Конечно, он не хочет вас убивать, но порой они ведут себя крайне грубо…

Странники сбились в кучу. Происходящее было выше их понимания. Идея грабежа являлась для них совершенно новой. Там, дома, их никто не грабил. Да и что можно было у них отнять, коли на то пошло?

— Они что, номского языка не понимают? — топнул ногой разбойник.

Доркас ответил ему глуповатой ухмылкой.

— Вы должны простить их, — начал он, — они здесь новички…

— Мы решили… — обернулся Масклин к грабителю. — Если вам все равно, мы предпочли бы то, что у нас есть, оставить у себя. Извините. — И он улыбнулся Доркасу и разбойнику ослепительной улыбкой.

Лицо разбойника тоже расплылось в улыбке. Во всяком случае, он широко открыл рот и обнажил зубы.

— Э-э… — начал Доркас. — Вы не можете так говорить, понимаете… Видите ли, нельзя сказать: «Мы не хотим быть ограбленными». — Он посмотрел на Масклина в абсолютном замешательстве. — Ограбленными, понимаете! — повторил он. — Это означает, что ваши вещи у вас отнимают. И тут не скажешь, вы, мол, не хотите этого…

— Почему? — удивилась Гримма.

— Потому что… — Старый ном запнулся. — Потому что… не знаю. — Он пожал плечами. — Наверное, такова традиция..

Главарь разбойников перебросил нож в другую руку.

— Сказать, что я сейчас сделаю? — зарычал он. — Я вас еще подновлю! Разукрашу так, что себя не узнаете! А ну, взять их!

Двое разбойников бросились на матушку Морки.

Это было ошибкой с их стороны. Костлявая рука старухи взметнулась в воздух, и раздались две звонкие пощечины.