Угол атаки

Яна, воспитанного в принципах равенства и братства, это немножко покоробило, но он быстро убедил себя, что иначе нельзя. Если большой начальник узнает, что его столь значимая для родины и партии жизнь доверена курсанту, то может и взбеситься, отчего пострадает вся кафедра. А лечить обычных людей Князев поручает Яну не потому, что ему на них плевать, нет, просто он доверяет своему ученику как самому себе.

Князев был идеальный наставник, но все же иногда Яну хотелось, чтобы он относился к простым пациентам чуть внимательнее. Потом это прошло.

Мастерство Яна крепло, и Князев решил проверить его на способность к научной работе. Ян сидел в архивах и библиотеках, научился создавать массивы данных и обрабатывать их, открыл наконец методичку по статистике, что согласно учебному плану должен был сделать два года назад, и неожиданно для себя самого увлекся. До этого он был уверен, что ничего интереснее, чем стоять у операционного стола, в жизни быть не может, а оказалось, что обобщать и анализировать данные тоже весьма увлекательно. Размышлять над всякими этическими нюансами стало некогда.

Этой осенью Колдунов на дежурстве делал обход послеоперационных больных и обнаружил, что у одного пациента наложена колостома, хотя, по мнению Яна, там имелись все показания для первичного анастомоза. Он еще раз пролистал историю, ответа не нашел и спросил у Князева, досадуя, что упустил какое-то важное обстоятельство или забыл противопоказание.

Доцент засмеялся, мол, состояние не позволяет.

– Как? – удивился Ян. – Он же по плану, обследованный, тяжелых сопутствующих заболеваний нет…

– Говорю же, состояние неудовлетворительное. Ну со-сто-я-ни-е, – произнес Князев по слогам и подмигнул.

Колдунов нахмурился, решив, что доцента веселит его глупость и недогадливость.

– Ладно, пойдем, – сжалился Князев, – все равно этот разговор с тобой давно назрел.

Он провел Яна к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь, позвонил по местному в приемник предупредить, по какому номеру искать дежурного хирурга, и, улыбаясь, достал из шкафа бутылку такой красоты, какой Ян даже на картинке не видел. Тяжелые хрустальные рюмки с серебряным донышком глухо стукнули о столешницу, Князев налил в них до половины темной, как осенний вечер, жидкости, и запахло чем-то тонким и чужим.

– Виски требует другой посуды, ну да ладно, мы с тобой сан фасон. – Отсалютовав, Князев осушил свою рюмку. Ян чуть пригубил, помня, что впереди у него непростая ночь.

Доцент вопросительно приподнял бровь.

– У меня дежурство, мало ли что…

– Ах, Ян, как ты еще молод и невинен, – Князев утер воображаемую слезу. – Вот смотрю я на тебя и думаю: неужели двадцать лет назад я был точно таким же? Будто вчера, но разок моргнул, и вот я уже пожилой циничный дядечка, и знаешь что? Мне не жаль, потому что всему свое время.

Ян потупился, а Князев откинулся на спинку своего рабочего кресла, сладко потянулся и достал из ящика стола пачку «Мальборо». Этой диковинкой Колдунов угостился с удовольствием.

– Так вот ты прав, мой дорогой друг, медицинских противопоказаний там не было. – Князев подвинул Яну тяжелую пепельницу зеленого стекла.

– Тогда я не понимаю, вы же сами оперировали, – оторопел Ян. В принципе, при определении плана операции оценивается не только состояние больного, но и так называемая ручная умелость хирурга. Если врач не уверен в своих силах, то он имеет право выбрать вариант попроще, зато с гарантией, что у больного не разовьются осложнения. Но ведь Князев виртуоз, он накладывает анастомозы как мало кто. – Что же помешало?

– Вот такая бумажка. – Доцент достал откуда-то четвертной билет и помахал перед носом Яна. – Точнее, ее отсутствие в моем кармане.

– В смысле взятка?

– Я не должностное лицо, так что взятка не считается, – скороговоркой произнес Князев и спрятал деньги, – считается благодарность.

– Но ведь это неправильно… – Ян осекся.

– Понимаю тебя и не сержусь за благородное негодование. Только знаешь что, идеалы – это как аппендикс. Лучше удалить при первых признаках воспаления и в молодом возрасте, чем дожидаться перитонита. Вот смотри, двадцать пять рублей сумма, конечно, не маленькая, но и не запредельная. Дыру в семейном бюджете точно не пробьет.

– Ну да, верно.

– И тем не менее дядечка ее пожалел. Посчитал, что мой труд этого не стоит, ну и о’кей, насколько он меня оценил, настолько я ему и сделал. И даже больше. От рака я его избавил, а дальше с какой стати я должен за просто так стараться, время тратить, глаза ломать, потом еще волноваться, состоится анастомоз или нет?

– Но ведь мы всегда должны исходить из интересов больного, – промямлил Ян, – делать все возможное.