Читаем Углич полностью

Одет был Годунов в длинный кафтан из золотой парчи с красными и зелеными бархатными цветами. Поверх этого кафтана надет на нем еще другой, покороче, с красными цветами. У этого верхнего кафтана книзу, спереди кругом и сверху около рукавов было чудесное жемчужное шитье, шириной в ладонь. На шее Бориса Федоровича надето нарядное ожерелье и повешена крест — на — крест золотая цепочка. На пальцах обеих рук — кольца с сапфирами.

Супруга давно уже подметила, что муж ее любил красиво и броско облачаться, весь сверкать золотом и превосходными самоцветами. Даже в святую обитель он не надел на себя более скромный дорожный кафтан, как это сделали ехавшие позади колымаги бояре. А всё потому, что муж ее несколько раз за дорогу будет выходить к боярам из кареты и подчеркивать богатым нарядом свое превосходство. Пусть привыкают: перед ними будущий царь всея Руси.

Годунов полулежал на подушках с закрытыми глазами. Напротив его сидела полнотелая женщина средних лет, супруга Мария Григорьевна, дочь Малюты Скуратова. Выехали рано, и Мария думала, что муж задремал. Она смотрела на его красивое, спящее лицо, обрамленное черной кудреватой бородой, и украдкой вздыхала. Не любит ее супруг, с первых дней не любит. И она ведала тому причину: Борис женился на ней с корыстной целью, ведая, что отец, Григорий Лукьянович, является правой рукой Ивана Грозного по опричным делам. В то время он был не только первым любимцем царя, но и всесильным человеком, коего страшилась вся Русь.

Став родственником Малюты, Борис еще больше приблизился к трону, а после гибели Скуратова начался его стремительный взлет по служебной лестнице царедворцев.

Мария мечтала о нежной любви супруга, но тот по-прежнему был к ней безразличен. Боярыня злилась, но злость срывала лишь на своей женской половине, где ее все откровенно побаивались. Со служанками она была властной, строго наказывая их за малейшую провинность. В ее нраве чувствовалась деспотическая натура отца, не выходящая за пределы второй половины палат Годунова. Ведая стародавние устои, она хорошо знала: Борис Федорович не потерпит никакого вмешательства с ее стороны. В противном случае ее ждет монашеский куколь[133]. Так уж заведено на Руси: «Да убоится жена мужа». Супруги терпят только покорных жен.

А Борис Федорович вовсе не дремал. Он раздумывал о скорой встрече с английскими купцами, коим предложит выгодно продать за морем свои товары, а также передаст через них грамоту королеве, в коей попросит выписать из Англии искусных строителей, зодчих, столяров и каменщиков, золотых дел мастеров, лекарей и аптекарей.

С Англией у Руси была особая дружба. Еще осенью 1533 года, с далеких берегов Студеного моря[134], от самого устья Северной Двины, ехал в Москву, прибывший из-за моря на корабле, англичанин Ричард Ченслер, кой предъявил Ивану Грозному грамоту короля Эдуарда, обращенную «ко всем северным и восточным государям», с предложением установить с Англией торговые сношения «для обоюдной пользы и дружбы».

До этого времени Московия вела торговые сношения с Западной Европой через варяжские государства[135], кои не пропускали на Русь товары и мастеров, способных содействовать ее усилению. Возможность установить через Северный Беломорский путь непосредственную торговлю с Англией, откуда можно было получать оружие и опытных искусников, имела важное для Руси значение, особенно в борьбе с Ливонией.

Торжественно и милостиво принятый русским царем, Ченслер во второй свой приезд, в 1555 году, получил от Ивана Грозного грамоту на право свободной беспошлинной торговли английских купцов на Руси.

По возвращении Ченслера английские купцы образовали для торговли с русскими «Московскую компанию» на Варварке, коя получила от своего правительства монополию на торговлю с Русью и отыскание новых рынков на всем Севере. Не останавливаясь на этом, англичане старались использовать также волжский путь, чтобы завязать торговые сношения с Ираном (Персией). С этой целью англичанин Дженкинсон совершил по Волге несколько путешествий в Иран и один раз посетил Бухару. Дженкинсону удалось добиться важных привилегий от персидского шаха.

В Иран английские купцы ввозили сукна, шерстяные ткани, олово, медь, медную посуду. Из Ирана же они вывозили щелк-сырец, перец, имбирь и другие пряности, рис, жемчуг, драгоценные камни, ковры… Свои товары англичане продавали по очень высокой цене и получали чрезвычайно большие прибыли.

Что касается пути в Азию через Российское государство, то он был довольно длинным. Нужно было проехать до Белого моря, а из него в Астрахань. Обычно зимой этот путь занимал 46 суток. Но этот путь был все же короче, нежели путь испанцев до Индии или Америки, кой при тогдашних средствах сообщения занимал у них два-три месяца. Сами английские купцы подчеркивали, что им довольно удобно торговать с Ираном через Московию.

Так как английские купцы, пользуясь волжским путем, получали большую прибыль от торговли с Ираном, русское правительство ввело для них обязательную уплату половинной пошлины при проезде через Астрахань и Казань.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза