Угарит

В этом мире не было еще у меня слушателя внимательней, чем Йоав. Он всё ловил сходу, кое-что уточнял, и по вопросам было видно: да, я действительно упустил или не продумал какую-то деталь, и вот на важный вопрос мы начинали искать ответ вместе… Могут ли пращники обеспечить достаточную огневую поддержку, или обязательно ставить лучников, которых вечно не хватает? Помогает ли меч внутри здания, или не дает размахнуться, как только что убедился сам Йоав, и лучше вооружить штурмовую группу короткими кинжалами, причем без щитов? А какие меры психологического воздействия будут самыми эффективными при ночном бое – как у Гедеона, факелы, спрятанные до времени в кувшинах, или напротив, полная темнота и черный камуфляж? А может, сначала темнота – а потом море огней?

Я просто ему объяснил с самого начала всё на конкретном примере. Вот было восстание Авессалома, которое подавили с таким трудом, убив при том самого Авессалома, любимого царского сына. А если бы был у Йоава такой отряд спецназа, он бы рассредоточился до времени в городе, или притворно поступил к претенденту на службу – а в нужное время и без лишних потерь в полчаса завладел бы царским дворцом и самого Авессалома доставил бы потом связанным хоть к царю, хоть к Йоаву для дальнейших разбирательств. В общем, я был принят на службу в качестве инструктора по тактике и рукопашному бою без оружия, хотя меня никто и не спрашивал о согласии. Но я и не возражал. Оклад и чин мы пока не обсуждали, но в этом мире так не принято, сразу к материальным благам переходить.

– А что там твоя наложница? – спросил Йоав, когда настало время идти к царю, – откуда она, кто она? Из твоих краев?

Все-то он уже знал, и что проходит Юлька по разряду наложниц, и что приехали мы вместе.

– Так, – ответил я, – и она тоже может пригодиться царю. Она хорошо рисует.

– Что она делает хорошо?

– Изображения.

– Какие изображения?

– Может так человека изобразить – не отличишь от живого.

– Очень не понравится это царю, – покивал головой Йоав, – запрещено нам изображать тех, кто вверху, и тех, кто внизу, да и тех, кто на земле, тоже. Молчи об этом, и не будет беды.

Вот тебе раз! Мы так привыкли к этому языческому миру, что уже и позабыл я об одной из заповедей… да, портретным искусством тут никого не удивишь.

– Она может рисовать цветы и ветви, и просто красивые узоры.

– Если ткет хорошо, могла бы пойти к царским ткачихам. Но зачем ей уходить от тебя, Бен-Ямин? Наложнице царского сотника пристало ли работать? Не добудешь ли ты ей мечом разноцветных тканей и драгоценностей, когда выступим мы на бой с филистимлянами? Подняли голову филистимляне, осмелели, прослышав, что болен наш царь. Так не приведешь ли в дом десяток филистимских рабынь, чтобы ткали и мололи муку? Ты поживи с ней пока во дворце царском, а слуги мои подыщут тебе дом в городе, чтобы мог ты завести себе хозяйство, и пришлют тебе рабов, чтобы работали на тебя. Не будет ни в чем недостатка у того, кто верно служит царю.

Вот, собственно, о жаловании и договорились. Что ж, нормально для начала.

– Покормили ли наложницу мою? – спросил я Йоава.

– До чего же ты любишь ее! – кажется, я рассердил его своим вопросом, – что я, прислужница или евнух-виночерпий, чтобы заботится о кормлении наложниц? Ступай на кухню, спроси у рабынь! Посмотри, что в горшках, проверь котлы!

Цвет израильского офицерства расхохотался при этих словах, и я понял, что говорить о бабах с ними можно только в одном контексте: кто сколько рабынь привел с войны домой. Ну и ладно. В конце концов, в наше время тоже в казарме о бабах не очень-то уважительно говорят.

– Настало время вечерней жертвы, – сказал Йоав многозначительно, – прежде царь сам присутствовал при ней, когда не был в походе. Ныне уже не то. Но священник Эвьятар придет от жертвенника благословить царя, буду там и я. Ступай со мной, и когда кивну тебе, тогда можешь говорить. Поблагодари царя за все его милости, и…

Он поморщился и добавил:

– Только не говори о наложницах при царе. Не до того ему. Даже привели к нему недавно красавицу одну, Авишагу, так и то…

– Не буду, господин.

Каким же все-таки маленьким и невзрачным был этот дворец, если сравнивать его с Петергофом или Лувром! Заштатная гостиница в райцентре, и та будет побольше и попышнее. Оказалось, что царские покои – это комната раза в два побольше нашей, и идти до было нее совсем недалеко. На входе стояли два дюжих молодца, которых Йоав похлопал по плечу, словно демонстрируя остальным, кто тут хозяин после Давида, и мы вошли внутрь. Там уже было несколько человек, среди которых я заметил и Ахиэзера (он бросил на меня удивленный и несколько недовольный взгляд), а сама комната была убрана коврами и шкурами зверей, по стенам висело оружие и какие-то украшения, но не было в этом ни нарочитой парадности, ни роскоши, ни даже сколь-нибудь продуманного дизайнерского плана. Вот куда надо Юльку пустить порезвиться, подумал я, но, с другой стороны, зная склонность царя к женскому полу… нет, пожалуй, оно и лучше, что ее мне брать с собой не велели.