Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Именно этот нерв Ричард Оуэн обнажил, когда в 1837 году препарировал грифа-индейку, чтобы проверить утверждение Одюбона, будто бы птицы этого вида находят пищу отнюдь не по запаху. Оуэн сравнивал грифа-индейку с индейкой, считая это сравнение уместным из-за сходства размеров и того факта, что у индейки «обоняние может оказаться настолько же неразвитым, как и у грифа, если предположительно эта птица действует независимо от помощи обоняния в поисках пищи, как якобы показали опыты Одюбона». При препарировании выяснилось, что тройничный нерв у грифа-индейки особенно велик, и Оуэн пришел к выводу, что у грифа «имеется хорошо развитый орган обоняния, но находит ли он добычу только по запаху и в какой степени полагается на него, анатомия не в состоянии объяснить так же хорошо, как эксперименты». Вдобавок было известно множество случаев, подтверждающих, что грифы-индейки обладают развитым обонянием; Оуэн упоминает один из них, рассказанный мистером У. Селлсом, врачом с Ямайки:

На острове Ямайка эта птица водится в изобилии, там ее называют «Джон Кроу»… Мой давний пациент и близкий друг скончался в полночь, его родным пришлось послать за всем необходимым для похорон за тридцать миль в Спаниш-Таун, так что погребение могло состояться не ранее полудня на второй день, или же через тридцать шесть часов после наступления смерти, и задолго до этого момента, представляя собой чрезвычайно прискорбное зрелище, на конек черепичной крыши его просторного, но одноэтажного особняка слетелось множество этих ввергающих в уныние вестников смерти… видимо, птицы ориентировались только по запаху, так как увидеть что-либо ни в коем случае не могли[213].

Анатомическое свидетельство Оуэна, подтвердившего, что у грифов есть обоняние, было оставлено без внимания. Проигнорировали также всех прочих зоологов-современников, которые препарировали головы глупышей, альбатросов и киви, и неизменно убеждались, что эти птицы наделены развитым обонянием[214].

В 1922 году Джон Гёрни высказался по поводу примечательного отсутствия свидетельств обоняния у птиц – тех самых свидетельств, которые уже полностью подтвердились для других животных. По его словам, «существование высокоразвитого обоняния у млекопитающих не вызывает ни тени сомнения». У рыб, как пишет он, наличие обоняния «полностью признано». Еще удивительнее то, что даже некоторым бабочкам и мотылькам «приписывают обладание способностью чувствовать запахи». А птицы оставались загадкой, и обоняние считалось самым непостижимым из их чувств: «Любопытно, что столь важный вопрос до сих пор не разрешен»[215].

Джерри Памфри, к тому времени преподаватель зоологии в Ливерпуле, опубликовал обзорную статью о чувствах птиц в журнале The Ibis в 1947 году. Рассмотрев зрение и слух, далее он писал: «О других органах чувств остается добавить совсем немногое. Несомненно, обоняние лишь очень незначительно развито по сравнению с более щедро одаренными им млекопитающими». Памфри признал существование неофициальных свидетельств наличия обоняния у некоторых птиц, однако указал, что другие известные случаи им противоречат[216]. Разводя в отчаянии руками, он заявил в заключение: «И действительно, в этой сфере решающие эксперименты почти невозможны, поскольку ученые трудятся в особо сложных условиях, не зная, чего ищут. Не существует теории обоняния, которая хотя бы отчасти согласуется с фактами обонятельного опыта человека…»[217]

За несколько лет до того Перси Тавернер, куратор по птицам в Национальном музее Канады, написал короткую статью, практически заметку, почти такого же содержания, сетуя о том, как мало известно о чувстве обоняния у птиц: «Это непростая задача, но пора взяться за нее. Вот он, шанс устремиться к славе и покорению новых миров для способных и честолюбивых аспирантов!»[218] Тавернер даже не подозревал, что научные исследования обоняния у птиц предпримет не аспирант и не мужчина.

Так в конце 1950-х годов на сцене появилась Бетси Банг, автор медицинских иллюстраций из Университета Джона Хопкинса, США. В одиночку она преобразила исследования обоняния у птиц и вывела их из академической тени в центр общего внимания.