Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Продолжающиеся исследования Дамбакера и его коллег выявили в Новой Гвинее всего (на данный момент) пять ядовитых птиц: двуцветную дроздовую, рыжую дроздовую, черную дроздовую, изменчивую мухоловки и синеголовую ифриту; все они содержали одни и те же токсины и зачастую испускали сильный едкий запах. Возможно, поначалу токсины служили для отпугивания пухоедов и лишь позднее стали защитой от более крупных хищников. Джек Дамбакер никогда не видел, чтобы какие-нибудь хищные птицы пытались схватить его «невкусных птиц» или накинуться на них, поэтому за их реакцией так и не удалось понаблюдать, и мы не знаем, сочли бы хищники таких птиц несъедобными или нет. Однако Дамбакер проводил эксперименты со змеями и рассказывал мне: «Коричневые бойги и зеленый, или древесный, питон продемонстрировали одинаково выраженную реакцию на токсины и выглядели страдающими и раздраженными из-за них, но нам не удалось провести достаточное количество экспериментов, чтобы подтвердить (или опровергнуть) предположение о способности змей научиться избегать этих токсинов». Он также говорил: «Лично я полагаю, что наибольшую пользу эти токсины приносят в период гнездования, помогая защищать в остальном беззащитные гнезда (яйца и птенцов), а также сидящих в них птиц от хищников. Согласно сделанному ранее единственному описанию гнезда двуцветной дроздовой мухоловки, неоперившиеся птенцы имеют яркую окраску, и мне всегда хотелось найти использующееся гнездо и проверить его на токсины, но в этом отношении мне не повезло». Дамбакер предположил, что токсичные вещества из перьев взрослых птиц попадают на поверхность яиц во время высиживания и помогают отпугивать охотящихся за яйцами хищников – таких, как змеи[189].

В октябре 1992 года Дамбакер и Билер должным образом опубликовали свою статью в журнале Science с фотографией на обложке, чем привлекли внимание научной общественности к существованию отвратительных на вкус ядовитых птиц[190]. Это побудило ученых сообщать им о других предположительно токсичных птицах. Среди собранного материала оказался рассказ Джона Джеймса Одюбона, который отварил тушки десяти подстреленных им каролинских попугаев (эта птица в настоящее время вымерла) для своей кошки, специально, чтобы проверить, ядовиты ли они. Выяснить это не удалось, так как кошка исчезла, и Одюбон отмечал, что предыдущим летом умерли семь кошек, которые ели попугаев. Эти птицы питались семенами дурнишника обыкновенного, содержащими токсин, так что, вероятно, на самом деле были ядовитыми[191].

Еще один любопытный пример – пурпурный танагровый певун из Мексики с подходящей броской окраской, названный несъедобным во Флорентийском кодексе (описании флоры и фауны доколумбового мира ацтеков). Под впечатлением от открытия Дамбакера ученые выяснили, что перья пурпурного танагрового певуна содержат алкалоиды, которые, будучи введенными мышам, вызывают «необычное поведение»[192]. Это конкретное исследование искушает своей незавершенностью и предоставляет прекрасную возможность для сотрудничества какого-нибудь мексиканского орнитолога и биохимика.

Поскольку до сих пор еще никому не удавалось увидеть, как какая-нибудь хищная птица ловит питоху или ифриту, мы просто не знаем, как она отреагирует на такую добычу. Может быть, так же, как Джек Дамбакер или его подопытные змеи, – с недовольством и отвращением? Полагаю, так и будет.

Новогвинейские отвратительные на вкус, но ярко окрашенные птицы подобны гусеницам Дарвина и Уоллеса, яркая окраска которых служила предостережением: «Не ешь меня, я невкусная». Ни Дарвин, ни Уоллес даже предположить не могли, что это справедливо и для птиц, главным образом потому, что многие птицы – утки, вальдшнепы, даже жаворонки и дрозды, – кажутся нам чрезвычайно вкусными.

Открытие Джека Дамбакера убедительно продемонстрировало, что птицы могут быть невкусными и что их отвратительный вкус ассоциируется с ярким оперением. Однако этот случай нельзя назвать беспрецедентным, так как пятьюдесятью годами ранее та же тема для исследований была особенно актуальна.

В октябре 1941 года зоолог из Кембриджа Хью Котт (1900–1987) служил в британских вооруженных силах в Египте. Получив недельный отпуск, он готовил подстреленных им птиц в качестве образцов для музея. При этом он заметил нечто необычное. Под столом, на котором он работал, лежали тушки малой горлицы и малого пегого зимородка. Шершни слетелись к горлице, но не обращали внимания на зимородка, лежащего рядом. Горлица имела защитную неброскую окраску, а зимородок – яркую, в черно-белых пятнах. Это навело Котта на мысль. Окрас животных интересовал его и раньше, за год до описываемых событий вышла его книга «Окраска животных» (Animal Colouration), ныне считающаяся классическим трудом[193]. Как позднее говорил Котт, случайно увиденные им шершни стали «наглядным примером тому, как случай и совершенно неожиданное наблюдение могут привести к появлению плодотворной и малоизученной гипотезы»[194].