Удержи меня

С каждым сильным толчком мое тело дергается в его мощном захвате.

Я поднимаю руки над головой и умудряюсь ухватиться за него.

Максу, кажется, нравится эта поза, потому что его прикосновения наполнены отчаянием и потребностью, когда его руки поглаживают вверх-вниз мою грудь и живот. Он продолжает наполнять меня грубыми толчками.

— Так хорошо, — стону я, наслаждаясь тем, с какой силой он входит в меня. Захваченная моментом, я признаюсь: — Я хочу, чтобы ты сдерживал меня и делал со мной плохие вещи.

Внезапно Макс выходит из меня, я оказываюсь на спине, а мои руки прижимаются к кровати. Ему достаточно одной руки, чтобы удержать мои запястья над головой.

Коленом он раздвигает мои ноги, а затем так сильно шлепает меня по клитору, что я вскрикиваю.

Господи.

— Да, — выдыхаю я от сильной волны удовольствия, сжимающей мой живот. — Снова.

— Ты здесь не отдаешь приказы, — рычит он, его глаза наполнены тьмой и жестокостью.

Святое дерьмо. Да, да, да.

Вместо очередного шлепка Макс обводит пальцем мой клитор, не давая мне ни капли нужного трения.

Я издаю разочарованный стон и пытаюсь повернуть бедра, но он угрожает:

— Если ты пошевелишься, я остановлюсь.

Боже, мне это слишком нравится. Мой живот трепещет от предвкушения. Я чувствую, как возбуждение струйкой стекает по моей заднице.

— Такая чертовски мокрая, — ворчит Макс. — Тебе нравится грубость, детка?

Мне требуется определенная смелость, чтобы признаться:

— Да.

— Мне тоже. — Его ладонь касается чувствительной плоти между моими бедрами, и я раздвигаю ноги как можно шире. — Вот так, детка. Позволь мне увидеть каждый дюйм твоей прекрасной киски.

От его похвалы возбуждение еще больше проникает в мою душу.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Возьми меня грубее.

Я получаю еще один шлепок, и от острой боли почти кончаю. Его пальцы сжимаются вокруг моих запястий, перекрывая приток крови к рукам. Он склоняется надо мной и властно смотрит в глаза.

Все во мне напрягается, и вдруг он начинает многократно шлепать ладонью по моему клитору.

По моему телу пробегает сильная дрожь, и моя спина выгибается над кроватью. Я напрягаюсь, освобождаясь от его хватки на моих запястьях. Отчаянно хватаю ртом воздух и могу выдавить только стон.

— Кончай, детка, — приказывает он.

Из меня вырывается крик, и мое тело начинает биться в конвульсиях, когда самый мощный оргазм, который я когда-либо испытывала, выбивает воздух из моего тела.

В глазах у меня темнеет, и все, что я могу чувствовать, — это Макса и то сильное удовольствие, которое он мне доставляет.

Клянусь, я на мгновение теряю сознание, а когда прихожу в себя, тело Макса накрывает мое. Его мускулистая грудь и пресс вдавливают меня в матрас, когда его член наполняет меня жестоким толчком.

Мне удается глотнуть воздуха, и мое зрение возвращается.

Его рука все еще сжимает мои запястья, в то время как другая сжимает мою левую грудь.

— Ты потеряла сознание? — спрашивает он, его дыхание прерывистое, а черты лица напряжены от желания.

— Думаю, да.

Это чертовски заводит Макса, потому что он начинает трахать меня как сумасшедший. Или одержимый.

Стоны и крики вырываются из меня, когда он овладевает моим телом с безжалостностью, которой я никогда не испытывала.

Я теряю связь со всеми своими чувствами, кроме удовольствия, которое он мне доставляет.

— Пожалуйста, — еле слышно произношу я. — Пожалуйста.

— Кончай, Камилла, — приказывает он хриплым голосом.

Когда очередной оргазм пронзает меня с силой стихийного бедствия, Макс кончает так сильно, что у него вырывается дикое рычание.

Этот звук продлевает мое удовольствие, и я изо всех сил пытаюсь отдышаться.

Макс отпускает мои запястья, и кровь приливает к рукам. Я чувствую себя полностью удовлетворенной и лишенной всех сил, лежа под Максом.

Господи, это было не от мира сего. Не думаю, что какое-то время я смогу ходить прямо.

Глава 33

Макс

Мы полетели на частном самолете в Женеву, где у меня дом недалеко от Академии Святого Монарха.

Пока я везу нас к месту, которое считаю своей операционной базой, Ками смотрит в окно. По ее печальному выражению лица я вижу, что она думает о своем отце.

Временами ее горе все еще ощутимо, и я знаю, что пройдут месяцы, если не годы, прежде чем она сможет оправиться от постигшей ее утраты.

Когда мы подъезжаем к моей собственности, окруженной высокими стенами и защищенной самой современной системой безопасности, печаль исчезает с ее лица, а глаза наполняются любопытством.

— Я не ожидала увидеть особняк, — признается она.

— У меня есть не только хижины, — говорю я, останавливая бронированный внедорожник у крыльца. — Это будет нашим домом, когда мы не будем ездить на работу.

— Как часто мы будем здесь бывать? — спрашивает она.

— Обычно по праздникам. Я не очень люблю убивать людей во время праздников, — признаюсь я, вылезая из машины.

Когда я отпираю входную дверь, Ками спрашивает:

— Тебе нравится Рождество?

Я киваю.

— Так же, как и любому другому человеку.

Мой ответ вызывает у нее улыбку, после чего она окидывает взглядом фойе.

— Я минималист, — объясняю я отсутствие декора.