Удержи меня

На следующее утро Макс постучал в соседнюю спальню и приоткрыл дверь, не дожидаясь ответа. Находящиеся друг напротив друга комнаты были идентичны: простая деревянная кровать вдоль правой от входа стены, небольшой стол и стул около противоположной, слева – шкаф для одежды, небольшую тумбочку, которую можно было использовать в качестве прикроватной, Алекс передвинул вплотную к столу. На окне вместо штор – деревянные жалюзи, а на полу – прямоугольный цветастый коврик в деревенском стиле.

Когда Макс заселялся, он выбрал противоположную комнату, потому что ее окна выходили на лес, откуда целый день веяло прохладой, а деревья скрадывали большую часть солнца, не давая спальне нагреваться.

Алекс, тщательно причесывавший волосы, вздрогнул и обернулся.

– Давай, собирайся быстрее, Грин, – заявил Макс. – Нам еще за Эрикой надо зайти. Я с утра всегда сам за ней захожу.

– Чего? – Алекс стоял, открывая и закрывая рот, словно разом забыл остальные слова.

– Собирайся, говорю, быстрее, – повторил Макс немного раздраженно.

– З-зачем?

– За Эрикой надо зайти! Ты что оглох? – Макс скрестил руки на груди и оперся плечом о косяк, с улыбкой глядя на ошарашенного парня.

– Ну, а я тут причем? Тебе надо, ты и иди! – Казалось, Алекс изо всех сил пытался вернуть себе самообладание и напускное безразличие. Получалось, откровенно говоря, неважно.

– Ты разве не пойдешь завтракать?

– Пойду, конечно.

– Вот и пошли вместе. Заберем Эрику, а потом в столовку.

– Почему? Это что шутка? – Макс отметил, что с Грина слетело все напускное высокомерие. Перед ним стоял обычный удивленный, даже слегка напуганный мальчишка.

– Знаешь, я тоже практически всегда был один. Эрика – мой первый и единственный друг. Я знаю, каково это… – начал было Макс.

– А с чего это ты решил, что я тоже всегда один? – ощетинился Алекс. – Если у меня тут нет друзей, то это еще ничего не значит.

– Я вижу, как мы похожи. Меня до этой весны постоянно травили в школе, – говоря это, Макс увлеченно разглядывал носки своих кроссовок. Открываться другому человеку было неприятно.

– И почему перестали? – Грин впервые выглядел искренне заинтересованным.

– Сломал одному руку, подбил другому глаз, третьему выбил зубы, а еще один на реабилитации после травмы головы.

Макс не особо гордился этим поступком. Да, он защищался, но… Мать, которой волей-неволей пришлось поддерживать контакт с семьей Джеффри, регулярно сообщала ему о состоянии одноклассника. Видимо, чтобы в следующий раз Макс понимал возможные последствия своих действий. Врачи давали оптимистичные прогнозы, но вероятность того, что Эрвин так до конца и не оправится, оставалась.

– Совсем допекли? – голос Алекса вырвал Макса из невеселых мыслей.

– Типа того. А с Эрикой… Она первая протянула мне руку дружбы, а я вел себя, как козел. Мне понадобилось время, чтобы извиниться. И я рад, что она простила.

– Ладно, Уокер, идем, – решительно заявил Алекс. – А то эта твоя Эрика уже, наверное, заждалась.

– Только постарайся ее не обижать. Пожалуйста, – попросил Макс, когда они выходили из домика.

– Господи, я что похож на идиота? Идем уже!

***

За следующий месяц они втроем стали почти неразлучны: вместе ходили в столовую, библиотеку, вечерами жарили с другими ребятами зефир на костре.

Алекс никогда бы в этом не признался, но ему тоже нравилось наблюдать, как Макс рисует.

– Покажи, – попросил он, видя, как Макс поспешно закрывает блокнот для набросков.

– Не хочу. Не получилось.

– Перестань! У тебя талант. Покажи, пожалуйста.

– Я не очень рисую людей, – извиняющемся тоном сказал Макс, протягивая скетч-бук.

– Ты что?! Это реально круто! – Алекс смотрел на карандашный рисунок, на котором были изображены они трое, и впервые почувствовал, как сжимается сердце в преддверии скорой разлуки. – Можно оставить его себе? – уточнил он с надеждой.

– Конечно! Что за вопрос?! – Макс пожал плечами и отвернулся, похоже желая скрыть смущение, но его выдавали алевшие кончики ушей.

Июль постепенно подходил к концу, и Алекс должен был ехать домой уже через три дня. Они с Максом заранее обменялись телефонами, договорившись иногда созваниваться. И все равно на душе было тяжело. Они ведь действительно сдружились за прошедшее время, и ни один не хотел расставаться. Волнения добавляла Эрика, которая, в отличие от мальчишек, переживала, как и положено маленькой девочке, то есть плакала, а парни понятия не имели, как ее успокоить и подбодрить.

– Ну что ты так расстраиваешься, ты же не одна остаешься, а с Максом, – говорил Алекс, гладя Эрику по выбивавшимся из неизменных кривых хвостиков кудряшкам.

– А ты? – спрашивала она.

– А я буду звонить, – пожимал плечами Грин. В душе он был согласен, что этого мало, но что они могли поделать.

Эрика сжала руку Алекса и прислонив голову к его плечу.

– Интересно, когда мы сможем еще увидеться? Я буду очень-очень скучать, Алекс, – пробормотала она.