— Азм боярин Олег, а ты кто таков? — вскричал богато одетый вой с широкой как лопата бородой в варяжском шлеме.
— Ты и сам знаешь, кто я таков.
— Бистрюк! За мною князь Дмитрий и вся боярская вольница Новосильская! За татьбу сию тебя на судилище отправлю!
— На… я вертел вашу вольницу! — ладно, отдаю рупор дядьке. — Бесполезно усё, поговори ежели хочешь.
— Пошто трепаться попусту. Сил у них ешо покуда хватает. Прежде чем зубы не обломим, не успокоятся.
— Пожалуй, прав ты. Коли не хотят по-хорошему, будем по-плохому.
Не поверили. Решили, что хорохорюсь и слабость проявил, потому как приказал особо не обстреливать. Да стоит мне руку поднять и в три минуты сожгут к чертям собачьим весь этот «флот» боярский. Не буду ес-сно. Струги крепкие, пригодятся, как и холопы. Вона какие лбы, не меньше меня.
Тянуть резину они не стали. Часу не прошло, как струги выстроились в ряд перегородив Неручь поперёк. Прикрывая друг друга щитами гридни, переходя со струга на струг по доскам начали спрыгивать на берег и под градом стрел формировать стену щитов. И выходило это у них неплохо, красиво. Правда, на крайнем корабле, решили действовать по собственному плану. Целая орда разбойников с кистенями, одетых кто во что горазд, рванула на другой берег. Там были нукеры хана и отряд охраны острожка, справятся.
Выстроившись черепахой, отряд под командованием боярина Олега решил нанести удар в самое уязвимое место, прямо у кромки воды. С его точки зрения, уязвимое, но с моей…
В первый раз в жизни оказался в бою с холодным оружием, а выглядело это впечатляюще! Не меньше сотни неплохо одетых дружинников взревев бросились в атаку. Никой предварительной стрельбы, оно и понятно, с самого утра шли вялотекущие перестрелки, запасы стрел приказали долго жить.
Батраки откровенно струхнули, попятились. Выкидываю красный флажок. Сигнал дублируют горнисты. Алебардисты организованно отступают за телеги и поднимают щитами прежде, чем их настигает волна атакующих.
Время сжимается, как тугая пружина.
Перекошенные от ярости лица, десятки топоров, врубающиеся в щиты, и щепки, летящие от яростных ударов. Кто-то пытается сходу перелезть через высокий откидной щит, кого-то перекидывают через щиты соседи. Японский городовой, прямо как ниндзя. Но таких попрыгунчиков мало, очень мало. Их быстро забивают и порыв захлёбывается. Сколько можно стоять перед стеной под три метра высоты, когда из -за неё то и дело в тебя летят тяжелые арбалетные болты, а в щели то и дело тыкают рогатинами на длинном древке? Риторический вопрос.
Не прошло и пяти минут и волна атакующих схлынула, оставив за собою десятки убитых и раненых. Едва не обделавшие от страха батраки взревели от восторга и рванулись за отступающими воями… Почувствовали вкус крови и победы, мать их за ногу.
— Стоять! — рявкнул я в мегафон, что есть мочи.
Меня знали хорошо и боялись крепко, очень крепко. Чёрный, отделанный серебром, тяжёлый доспех с латным нагрудником и тяжёлый штурмовой шлем савойяр с личиной усмехающегося гротескного демона нагоняли жути не только на врагов, особенно с рупором.
— Десятки с первого по шестой, построение!
Ребята из второго и четвёртого отряда стояли в резерве, как самые подготовленные в плане выучки и одоспешенные.
— Построение по три!
Мало, очень мало. Но для деморализованного неудачным штурмом отряда и этого хватит, должно хватить. Затягивать смерти подоьно. Донесли уже, от Новосиля к нам городовой полк шёл, а встречаться с ними я не планировал вовсе.
Смотри-ка. Выстроились батраки ровно и выглядят браво. Экие молодцы!
— Алебарды на пле-чо. Вперёд!
Не зря с ними работал по отдельному плану. И конницей давили, и дядькина дружина психическую атаку устраивала. Но кровь и реальная битва, другое. Здесь всякое может произойти.
— Держать строй сукины дети! Ровней, ровней! Второй десяток! Я кому сказал ровней?! — погрозил Митрохе латной рукавицей. — Стоп! Алебарды наклонить. Пошли вперёд! Пошли!
Дружинники, откатившись обратно к реке с опаской смотрели на ощетинившейся непривычного вида рогатинами, строй.
Шаг. Второй. Третий. Не став дожидаться неизбежного, гридни, разогрев себя криками бросились на амбразуру. Попытались. Потому как шесть десятков алебард, выступающих вперед на два с лишним метра, это не то, что следовало атаковать короткими рогатинам, мечами и топорами.
Широкое острое лезвие, одинаково удобное для того, чтобы резать, рубить и колоть, насаженное на толстое двухметровое с копейками древко и окованное у места соединения, имеет перекладину чтобы застревать в теле противника, лишая его любых шансов на выживание. Воронёный полумесяц, вывернутыми рогами для страшного обратного удара. Даже при такой слабой выучке как у нас, у противника было мало шансов.
— Упереть древка!