Удар вслепую

Однако двое спасателей догадывались, почему это произошло. Прошлой ночью звезды сотрясались в диком танце. Плохая рефракция, не очень хорошая видимость. Люди сказали бы то же самое и несколько веков назад, но сейчас все были умнее. Именно поэтому «Квазинд» и пять его крепких братьев были наготове. Сэм Труман взял бинокль и начал разглядывать приземлившийся лайнер.

Его искореженный нос и прогнувшиеся бока говорили только об одном – о колоссальном давлении. Судя по всему, корабль попал в тайфун и оказался очень близко к его центру. Больше ничего не могло помять его настолько сильно. И если так пострадала сама «гордость небес», то через несколько часов эфир накроет волна сигналов SOS. Межпланетные спасательные (МПС) буксиры поднимутся в воздух и начнут рыскать среди космических обломков в поисках трофеев. Первый корабль, зацепивший буксирный трос за какую-нибудь развалину, получал половину от ее стоимости.

– Интересно, почему он не посылал сигналы? – поинтересовался Бен. – Мы могли бы оказаться там несколько часов назад.

– Может быть, сигнал надо было передать по Омнивоксу? – рассмеялся Сэм. – Это плохо для бизнеса. Можно отпугнуть денежных клиентов. Нужно быть очень осторожным с этими сухопутными крысами. Погода в вакууме? Ерунда! Для этого нужна атмосфера. Забыл, чему тебя в школе учили?

Услышав это, проходившие мимо рабочие МПС, рассмеялись.

– Ну что же, – сказал Бен Тиглмэн, с жадностью посматривая на ускользнувшие из их рук пятьдесят миллионов, – надеюсь, нам удастся добыть что-нибудь стоящее.

Сэм Труман знал, о чем Бен думает. Четыре часа назад миссис Тиглмэн поспешила в родильное отделение Центральной больницы Гераполиса, оставив в лачуге, которую они называли домом, банду неугомонных маленьких Тиглмэиов. Как большинство спасателей, не занимавших серьезную должность, Бен всегда был на мели. Даже хуже. Он был на самом дне. Бен покачал головой, улыбнулся и поспешил обратно в свое машинное отделение.

– Как там мои космические крюки? – крикнул ему вслед Труман.

– Четыре готовы к работе, а пятый высасывает энергию. Ты забьешь этих малышек энергией под завязку. Надеюсь, что они оправдают твои ожидания. Нам будет не до смеха, если одна из них взорвется.

Сэм Труман проследил, как ушел его инженер, и продолжил угрюмо рассматривать корпус своего «Квазинда». Да, он был готов к взлету, но капитана это не успокаивало. Этот корабль был, словно гриф, парящий в вышине в поисках падали. Сэм слишком хорошо помнил последний шторм: разбитые и беспомощные корабли, кружащие в потоках разбушевавшегося эфира и спокойно движущиеся между ними буксиры, забирающие только тех, кто сулил хорошую добычу.

– Мы не занимаемся благотворительностью, – это был один из девизов МПС. – Оставь сантименты космическим стражам – им за это платят.

Другой на его месте испытывал бы радостное возбуждение в предвкушении того, что будет. Это была интересная работа и иногда даже могла принести очень неплохую прибыль. Но Сэм испытывал к ней отвращение. Теперь, когда он был прекрасно осведомлен о политике компании, он ненавидел спасательный бизнес всей душой. Уже много раз он был готов ввалиться в кабинет менеджера и бросить в его жирное жадное лицо свое заявление об увольнении.

Однако, напомнил он себе, сегодня он этого не сделает. Он просто не мог этого сделать. Это стало бы проявлением трусости. К тому же это было бы напрасно. Его увольнение не спасет ни одного бледного, молящего о пощаде пассажира, которому приходится смириться со своей судьбой, потому что жадный владелец корабля отказался гарантировать минимальную стоимость спасения. Груз урановой руды был для спасателя так же привлекателен, как и пачка наличных. А что возьмешь с пары десятков спасенных людей? Только благодарность.

После такого он был готов уйти. А потом… Это «потом» оказалось самым сложным. Это было серьезным препятствием. Что бы он сделал потом? Тот, кого выгнали из Космической Стражи, и кто был занесен в черный список Эклиптической Линии?

Если он бросит работу, то у него ничего не останется. Совсем ничего. Ведь для молодого человека, воспитанного в традициях космического флота, не могло даже и речи идти о том, чтобы найти работу на планете. Это была бы не жизнь. Он даже представить себе не мог, как можно жить без той эйфории, которая охватывает тебя, когда ты вырываешься в космос, управляя грохочущим кораблем. Какая наземная работа может доставить такое удовольствие, которое доставляет закрепление троса на неподвижной развалине? Где еще почувствуешь тяжесть громоздких обломков, которая пытается разорвать буксирные тросы? Нет, печально подумал он, придется смириться. И полюбить эту работу. Хотя бы до тех пор, пока ему не удастся купить собственный корабль.