Удар 'Молнии'

"Ковбоя" освободили от пут, когда Саня Грязев остановил машину потрепанный зеленый "Москвич" с молодым парнем за баранкой, - и стал договариваться о цене. Частник наметанным глазом осмотрел пассажиров, сразу же оценил их криминальный вид, поскольку недельный путь по Чечне отпечатался на одежде и лицах, хотя и старались привести себя в порядок, после чего заломил такую сумму, что и денег-то таких при себе не было. Пришлось отсадить его от баранки на заднее сиденье и припереть плечами: после приступа наглости на него напал приступ страха. Грязев попытался было интеллигентно уверить его, что убивать не будут, машину отдадут и деньги заплатят, только в разумных пределах, потом махнул рукой и стал смотреть в окно: наконец-то попал в Россию!

Частник потел, и запах от него был знакомым: издревле это называли смертным потом. Глеб приспустил стекло, но не избавился от тошнотворной вони и вдруг вспомнил Миротворца, вернее, его замысел встряхнуть нацию от спячки, пропустив ее через жернова позора.

Неужели и в самом деле Россия утратила волю, а народ - национальную честь и мужество, превратившись в терпеливое стадо? Без героев? Без пастыря? Откуда эта звериная психология - урвать сразу много, хоть раз, но нажраться до отвала, а если случайно угодил в лапы более сильному хищнику - умирать от страха?

Нет, точнее, рабская психология, ибо жизнь зверей естественна, и даже твари самые мерзкие, с точки зрения человека, красивы и совершенны.

Действительно, рабы и предатели...

Два года бессмысленной мясорубки, два года над страной воняло смертным потом, но кто-нибудь возмутился, закричал, сжег себя на площади в знак протеста? Кто еще, кроме горстки солдатских матерей, восстал против войны? А в России - десятки партий и целых четыре власти! Кто из них вышел на площадь и стоял намертво, до победы?

Горлопаны горлопанили, обломовы мечтали о светлом будущем...

И все вместе униженно просили дать зарплату и думали, где бы срубить бабки - хоть раз, но много.

Тем временем этот мальчишка дважды ходил штурмовать Гудермес.

И ни разу не стал героем.

Ничто так не увлекало и не захватывало воображение и чувства, как злая, острая мысль. Глеб настолько оторвался от реальности, что не заметил, когда серый невзрачный "жигуленок" с двумя антеннами на крыше обогнал его уже второй раз. Зрительная память отметила это, но сознание оставалось невосприимчивым, словно окружающая жизнь существовала отдельно, на гигантском экране.

- Что-то не нравится мне вон тот "жигуль", - спокойно проговорил Грязев, наклонившись к водительскому сиденью, и этим вытащил Глеба из глубины мрачных размышлений.

Они уже миновали сложный дорожный узел с жестким контролем возле Пятигорска, обогнули стороной Минеральные Воды - владелец машины отлично знал объездные пути и после соответствующей беседы охотно их показывал. Теперь пробирались проселочными и хозяйственными дорогами в сторону Невинномысска, и этот автомобильчик с антеннами и тонированными стеклами насторожил Саню не зря.

- Может, взять хотят? - предположил Глеб.

- Вышли-то чисто, где могли подцепить?

- На границе подшумели. - Головеров посмотрел на "ковбоя" - оба солдатика настороженно прислушивались к диалогу.

- А кого ведут? Сразу всех, или кого-то конкретно?

- Скорее всего, меня.

- Смысл?

- Смысл вечный, как мир, - Глеб оставил руль и потянулся, разминая тело. Сделал дело, пора и в деревянный пиджак.

- Тогда бы из Чечни не выпустили, там удобнее, - предположил Саня. - Концы в воду.

- Там удобнее, да искать не просто.

- Я же нашел тебя.

- То ты!.. А машинка, кстати, не нашей конторы. Похожа на эмвэдешную. РУОП что ли? Или ОМОН?

- Вид, конечно, странный, - согласился Грязев. - Антенны будто напоказ...

Обсохший было владелец "Москвича" не понимал еще, в чем дело, но почувствовал шкурой - снова начал потеть.

- А не духи ли это? - подал голос Анатолий Иванович.

- Если духи - то им на руку, что мы ползаем по этим проселкам, - рассудил Глеб. - Впрочем, это всем на руку. Не будем же искать уединенных мест! Поживем на людях!

Через полчаса он выехал на трассу Минводы - Невинномысск и встал в строй грузовиков, с удовольствием давая дорогу всем легковым. Саня отслеживал весь попутный и встречный транспорт, однако за добрых пятнадцать километров хорошей езды ничего особенного не заметил. И только было успокоился, как попавшаяся навстречу "Нива" вдруг далеко за спиной резко и опасно развернулась и потянулась следом, прячась за тяжелыми КАМАЗами. Глеб попробовал выжать из "Москвича" скорость и проверить "Ниву" на вшивость, но старая машина выше ста десяти уже не ездила.

- Да, попался нам конек, - пробурчал он. - Только дым возить...

- "Нива" реагирует, - доложил Саня. - И надо сказать, довольно грубая реакция.

- Менты - народ грубый, - со знанием дела заявил Анатолий Иванович.

Проехали еще двадцать пять километров. Поток транспорта на дороге резко убавился, стало даже как-то пустынно и неуютно. "Нива" тоже куда-то отвалила, а ее место занял "Москвич" последнего выпуска, но со знакомыми антеннами на крыше.