Удар мечом

— Все понятно, — резко сказал секретарь бюро. — Яблоко от яблони падает недалеко…

— Не торопись с выводами, Руденко, — оборвал комсорга декан. — В биографии Ивы есть и другие страницы — немецкий концлагерь, скитания по Европе. Девушка горя хлебнула немало, отсюда и ее озлобленность. Конечно, кое-что досталось в наследство и от папы. Нам, коммунистам, пришлось в те годы немало поработать, чтобы преодолевать влияние националистически настроенной профессуры на молодежь. Я это рассказываю вам для того, чтобы вы обратили на Иву особое внимание, помогли ей войти в студенческий коллектив, посмотреть на нашу жизнь честными глазами…

После собрания Ива медленно шла по длинному институтскому коридору: слева — дверь, справа — окно, снова дверь, снова окно. Она ругала себя за несдержанность, резкость, предупреждал ведь вуйко из Явора, чтобы за каждым словом следила, примеряла шаги под новую жизнь. Может, лучше было согласиться в этот старостат? Ну что там за работа — прогульщиков отмечать. Л оно бы все спокойнее. Ива вздохнула.

— Не журись, Иво, — вдруг услышала рядом. Быстренько оглянулась — Оксана Таран, однокурсница. Неслышно подошла, обняла за плечи.

— Не печалься, сестро, говорю. Вот только не пойму, с чего это ты душу напоказ выставила?

— Чтоб не цеплялись больше!

— Молодая, необъезженная, — улыбчиво и доброжелательно иронизировала Оксана. — Видно, мало тебя жизнь трепала, злые ветры ласкали…

— Не жалей — не люблю.

— На сердитых воду возят.

— Какая есть. Только на мне не поедут: где сядут, там и слезут.

Из института вышли вместе. Вечер был теплый, ласковый. День только-только догорел. Студентки шли бульваром — катили навстречу коляски молодые мамаши, мальчишки взбирались на каштаны, трясли деревья, сбивали зеленые, колючие плоды.

— Ты где живешь? — спросила Оксана.

— Я ведь горожанка. У отца был свой дом. Оставили мне в нем от щедрот квартиру.

— А мне говорили — приезжая…

— Можно и так считать. В тридцать седьмом наша семья перебралась в Польшу. Там я и росла. А теперь, этим летом, возвратилась. И никого из родных не нашла — всех война разбросала по свету белому. С большим трудом удалось отхлопотать квартиру, собрать кое-что из имущества. Спасибо, добрые люди помогли. А ты где устроилась?

— Комнатку снимаю у одной хозяйки. Одно только плохо — сын ее из армии возвратился, новое жилье надо искать.

Ива предложила:

— Перебирайся ко мне, у меня просторно. А вдвоем все веселее.

— Ой, Ивонько, — растрогалась Оксана, — не знаю, как тебя и благодарить!

— Тогда вот тебе мой адрес, завтра и перебирайся.

У перекрестка расстались. Оксана на прощанье еще раз посоветовала:

— А ты все-таки ни чувствам, ни словам воли не давай. Ни к чему…

* * *

«ГРЕПС ЗА КОРДОН: Голошу[13]: приступила к созданию молодежной организации из числа студентов, настроенных с симпатией к нашим идеям. Возможности ограниченные, трудности вызываются контингентом студентов. Требуется время, чтобы организация начала активно действовать. Перспективная задача — замена уничтоженных звеньев. Ближайшая задача — агитация, выявление настроений. Пытаюсь установить контакты…

Офелия».

«ГРЕПС НА „ЗЕМЛИ“: Действуете правильно. Примите наши поздравления…»

Фирма гарантирует качество

На углу двух центральных улиц — Киевской и Советской — находилась часовая мастерская, одна из лучших в городе. В ее зеркальных витринах были выставлены часы всевозможных марок и фирм. Витрины занимали всю стену. В них были представлены и огромные настенные часовые механизмы — громоздкие, неуклюжие, излишне щедро украшенные золочеными завитушками, и часы с маятниками, раньше отмерявшие время в родовых шляхетских имениях, и современные точнейшие хронометры. Были часы из бронзы, фарфора, дерева. Среди этого великолепия резко выделялись простенькие ходики с кукушкой. Все дзегаркэ[14] тикали, стучали, щелкали маятниками — шли. Они не нуждались в ремонте. Эти витрины были гордостью заведующего мастерской, известного в городе часовых дел мастера Андрея Трофимовича Яблонского. На сбор удивительной коллекции он потратил полжизни.

Перед витринами останавливались прохожие, разглядывали диковинки, восторженно покачивали голосами. И ничего удивительного не было в том, что некоторые заходили в мастерскую, просили продать понравившиеся часы или, наоборот, предлагали для покупки свои. Обычно им отказывали — часами не торгуем, но если надо починить — справимся с любыми. Фирма, так сказать, гарантирует качество. Иногда администратор приглашал пройти к заведующему, поговорить с ним. Этой чести удостаивались немногие.