УДАР ИГЛЫ

– У нас на допросах всякое бывает. Иногда клиенты нервные попадаются, из окон выпрыгивают. А тут шестой этаж, внизу двор УВД, плиты навалены – гараж строим. Самое главное, это окно ниоткуда со стороны не просматривается. Улавливаешь?

– На понт берете! Ментам это нельзя… Я взял его за шкирку, сдернул со стула и потащил к открытому окну.

– А!… – начал было орать Ракушкин, но я так сдавил ему ладонью рот, что теперь вырывалось только мычание. Я прижал мерзавца к подоконнику. Он смотрел на меня, выпучив глаза. Не знаю, что он такого прочитал в моем лице, но только начал бледнеть. Я подтолкнул его вперед. Еще одно усилие – и он полетит вниз.

– Даю тебе три секунды на размышление.

Я прижал его так, что только косточки хрустнули.

– Скажу… Все скажу!…

Он рассказал все. Клык – Виктор Клычков: «у своей бабы на Челюскинской»; Балбес – Матвей Шипунов: «наверняка дома чалится, очкарик»: Гоги Паркадзе, кличка Гога: «в спортзале на Купеческой железяки тягает». Из оружия у банды два пистолета и обрез. Клык с пистолетом не расстается, любит его больше родной мамы…

– Семеныч, – сказал я в телефонную трубку. – Поднимай своих ребят в ружье. Три группы по три-четыре бойца. «Рафик» и «Жигули» – твои, остальной транспорт – мой.

– Кого берем? – уточнил командир спецназа.

– Банду по ОПД «Дальнобойщики». Три бандюка. Вооруженные, так что экипируй своих по тяжелому варианту.

– Отлично. А то мои хлопцы без дела размякли.

– Через двадцать минут жду вас в моем кабинете та инструктаж.

Через сорок минут три группы на семи машинах разъехались по городу.

– А здорово вы Ракушкина «расплющили», Виктор Иванович, – уважительно сказал Володька Алимов. – Он даже поверил, что вы его в окно выкинете.

– А ты не поверил?

Алимов только усмехнулся.

«Выкинул бы. Не сомневайся. Такая гнида права не имеет небо коптить», – сказал я, но не в слух, а про себя.

Вложил всех Ракушкин со страху тютелька в тютельку. В указанной им квартире на Челюскинской действительно кто-то находился. Мы пошли к соседке сверху. Она пожаловалась, что «Натаха со своим мужиком совсем достали»: шум, музыка, пьяные вопли – и так уже три дня. По описаниям «Натахин хахаль» явно походил на Клыка, равно как и на словесный портрет, составленный нами ранее со слов потерпевших. Мы нарисовали план квартиры, а потом взялись задело.

– Пошли, – сказал Семеныч.

Спецназовец размахнулся и с одного удара «ключом» – тяжеленной квадратной кувалдой – высадил дверь. Трое бойцов в бронежилетах влетели в квартиру. Шум, звон разбиваемого стекла, звуки ударов, мужской вопль, женский визг, буханье какой-то перевертываемой мебели. «Лежать, сука!…»

Все. Сделано! Теперь можно входить без риска помять костюм.

Голый, как Адам, красавчик лет двадцати пяти лежал в наручниках на полу. Его голливудскую физиономию слегка портил расквашенный нос. Голая, как Ева, девица сидела на мятой кровати, прижав ладонь ко рту и всхлипывала. На полу валялся пистолет «Макарова».

– Под подушкой прятал, супермен хренов, – сказал Семеныч.

В комнате царил беспорядок. В углу стояли ряды бутылок. Мартини, виски – да, тут самогоном баловаться брезговали. На полу были раскиданы какие-то очистки, тряпье. На подоконнике лежал здоровенный пакет с анашой и валялись обугленные самокрутки.

– Бог ты мой, чем вы тут занимались? – покачал я головой, осматриваясь.

– Чем, чем?! -Девица распрямилась, стыдливость не относилась к числу ее достоинств. – Пили и трахались три дня! И никуда не выходили!

– Ну да, после последнего дела расслабиться надо было, Не так ли, Клык?

– Ох, – застонал он.

Балбеса взяли прямо в его собственной квартире. Он сидел за компьютером. Гогу также задержали в том месте, которое назвал Ракушкин. Последний при задержании что-то недопонял и даже попытался принять боевую стойку, чтобы продемонстрировать свою завидную физическую подготовку. Но после удара прикладом автомата по голове весь его боевой пыл куда-то испарился.

К пяти часам вечера вся компания успела расколоться. Они начали писать признательные показания. Клык поведал нам о семи убийствах.

– Так бы дальше и убивали? – спросил я его. Клык нахально улыбнулся. Он уже успел освоиться у нас и теперь сидел, закинув ногу на ногу.

– А что? И убивали бы.

– Зачем?

– Бабки нужны были. Ну и нравилось. Это как наркота затягивает, Стоит только раз попробовать.

– Как будто приоткрываешь дверь в иную действительность, где все по-другому, где чужая боль разливается жгучим удовольствием по всему телу, где вырываешься из тоскливой обыденности и скучищи…

– Похоже… Откуда ты знаешь, начальник?.. – Клык даже в лице изменился.

– От верблюда…

Вечером я вспомнил о своих делах. О том, что надо все-таки разобраться с квартирой номер семнадцать, что в доме на улице Клары Цеткин. Я вызвал Володю Алимова.

– Мне надо кое-какую установку сделать. Подстрахуешь?

– Нет вопросов,

У оперов не принято проявлять излишнее любопытство в подобных случаях.