Удар грозы в Сирии Вулкан на Севере Киллмастер

Пакет ударился о камни в шести футах от машины, по направлению к передней части. Я не колебался. Я произвел короткую очередь в брезентовый узел, и восемь гранат взорвались с оглушительным грохотом. Вспышка пламени, звук ударившейся о землю в последнюю минуту шрапнели, и все было кончено. Я смотрел на БТР сквозь просвечивающий дым, пока Рисенберг и Эловиц залили переднюю часть кабины очередной волной пуль, убив еще двух террористов.

Я вздохнул с облегчением; восемь гранат сделали свое дело. В результате взрыва было повреждено левое переднее колесо бронетранспортера, оно было перекручено на креплении так, что транспортное средство сильно наклонилось влево. Он больше никогда не сдвинется с места. Ни я, ни двое израильтян не стали бы, если бы мы не поменяли позиции и не слезли с камней. Эловицу и Рисенбергу потребовалось время для перезарядки, что позволило двум сирийцам дотянуться до пулемета, установленного на задней крыше кабины, один сбил щит, другой схватился за рукоятку направляющей.

Незадолго до того, как этот человек открыл огонь, я отодвинулся от края плиты и увидел, что партизаны вывалились из заднего люка и бросились к камням с левой и с правой стороны. Я почувствовал, как у меня под животом вырос узел. Как могло быть так много врагов в БТР? Только один ответ имел смысл: Пьер никого не убил. У входа в пещеру не было партизан; все они вернулись на БТР к Караме. Более того, невозможно было определить, сколько их было внизу. Если бы они сложились в БТР, нас могло бы встретить целых тридцать пять или сорок.

Вставив полный магазин в штурмовую винтовку StG, я полностью отодвинулся от камня и начал спуск на ровную поверхность. Когда я достиг дна, я начал уворачиваться и идти вправо. Моей настоящей целью было соединиться с Эловицем и Рисенбергом, чтобы мы втроем могли сформировать внутреннюю сферу защиты. В шестидесяти футах к северу от меня я услышал рычание автоматов - двух израильтян. В широкой дуге на западе был еще рев - проклятый SLA.

Они меня заметили! Пуля пронзила мои штаны сзади на левом бедре, но едва задела плоть. Еще одна пуля прошла по моей голове, выдернув мои волосы горячим проходом. Третий снаряд попал в мой воротник, ударил о камень в нескольких футах от меня и срикошетом отлетел от меня, промахнувшись всего на несколько дюймов по моей правой щеке.

Я нырнул в небольшой кратер и заскользил по нему на животе, закончившись на двадцать футов правее своего исходного положения.

Высокоскоростные снаряды разлетелись по двум кускам гранита, которые служили мне прикрытием, приближающиеся боевики думали, что они меня прижали. Я выглянул из-за камня и увидел шесть или семь из них, бегущих в одну сторону, затем в другую, время от времени останавливаясь, чтобы вызвать короткие очереди. Я скривил рот в улыбке. Они бежали прямо на свои похороны под открытым небом.

Засунув дуло StG через вершину скалы, я стрелял, раскачиваясь вперед и назад. Пойманные своей осторожностью, террористы не успели направить на меня оружие.

Мой поток пуль врезался в них, полый свинец оторвал крошечные лоскутки ткани, а затем попадал в плоть. Одна из моих пуль попала в гранату, висящую на груди человека, и он взорвался.

Полагая, что Рисенберг и Эловиц удерживают территорию к северу, я снял с пояса две палочные гранаты, вытащил булавку из одной и швырнул ее к западу от себя. Я бросил вторую гранату на двадцать футов правее первого взрыва и снова рухнул плашмя, прислушиваясь к звуку шрапнели, ударяющей по граниту. Крики и стоны доносились ко мне с запада. Один сириец, плотно прижав руки к изуродованному лицу, пошатнулся ко мне. Несколько других партизан, ошеломленные сотрясением мозга, пьяно сплетались, не понимая, что полностью попали под мой огонь.

Пришло время двигаться. Пытаясь держаться поближе к более крупным гранитным валунам, я прополз на четвереньках ярдов шесть или семь, затем вскочил и побежал извилистым курсом на север. Позади меня рядом с моей предыдущей позицией взорвалось несколько гранат, взрывы звенели вверх и вниз по гребню.

Я заметил, что Эловиц уклонился слева от меня, в тридцати футах от меня, и громко закричал на иврите: «Чам! Я перед тобой».

Я знал, что рискую, крича. Доказательство пришло через несколько мгновений после того, как я прижался к закругленной впадине недалеко от поляны, которая на самом деле была вершиной гигантской плиты известняка. Я подсчитал, что сотня вражеских слизней вонзилась в скалы вокруг меня, грохот рикошетов превратился в крещендо визжащих скулей.