Удар гильотины

– Ничего, – повторяла Кристина, – ничего, ничего…

– Ну хорошо, – вздохнул Манн. – Я съезжу еще раз на Керкстраат, хотя, честно вам скажу, совершенно не представляю, что еще можно… Самое разумное – ждать, когда свой шаг сделает Мейден, и тогда, сообразуясь с обстоятельствами…

– Тиль, – сказала Кристина и подняла, наконец, на Манна свои большие серые глаза. – Тиль, пожалуйста… Я не хочу оставаться одна. Я не выдержу. Не уходите.

– Но… – растерялся Манн. – Я должен… Как я отыщу преступника, если останусь с вами?

– Пусть ищет полиция, – сказала Кристина. – Если они придут за мной, вы будете здесь и что-то сумеете им сказать, я не смогу… А если они будут искать кого-то, то сюда не придут, а вы им только помешаете, если…

– Вы хотели, чтобы я нашел…

– Я очень этого хочу. Вы найдете его, Тиль. Но сейчас останьтесь. Пожалуйста.

– Вы чего-то боитесь, Криста? – Манн опять взял ее руки в свои и на этот раз сжал так крепко, что она не могла вырваться, да, впрочем, и не пыталась. – Скажите мне. Чего вы боитесь – здесь, у себя дома? Есть что-то еще, о чем вы мне не сказали?

– Нет, – повторяла Кристина. – Нет, нет…

И потом – неожиданно:

– Да. Я вам не сказала.

– Что?

– Я не знаю… Вчера ночью, когда я вернулась из полиции… Дико болела голова… Думала, потеряю сознание. У меня в аптечке есть спазмагол, сильный препарат, я приняла таблетку, стало чуть легче, я стояла посреди кухни, коробочку с лекарствами держала в руке, хотела положить ее в холодильник, на нижнюю полку… Не знаю, зачем вам эти подробности… Посреди кухни, чуть ближе к плите, расплывалась лужа. Будто что-то пролилось. Я едва не поскользнулась. Посмотрела вверх: может, протек потолок у соседей? Потолок был сухой, на беленой поверхности влага сразу заметна… А лужа стала еще больше. На моих глазах, вы можете себе это представить, Тиль? Я бросила коробочку, она упала на пол рядом с холодильником… Встала на колени – почему я так сделала? Не знаю. Намочила палец в луже и попробовала на вкус. Глупо, да? Вода была соленой, как… И маслянистой. Вы были в Израиле, Тиль? На Мертвом море. Я была – пять лет назад, мы с подругой… Это ни с чем не сравнимое ощущение. И вкус той воды. И ощущение маслянистой поверхности… Вода была из Мертвого моря. Я уверяю вас, Тиль, вы можете надо мной смеяться, но я точно знаю – лужа была оттуда. Не с потолка. И с плиты пролиться ничто не могло.

Манн слушал молча – он понимал, конечно, что в том стрессовом состоянии, в каком пребывала Кристина, вернувшись домой после долгого допроса с пристрастием, померещиться ей могло все что угодно. Лужица? Почему нет?

– А потом лужа исчезла? – спросил он, уверенный в том, что так и было.

– Исчезла? Нет, я ее вытерла. Тряпкой. Досуха. Тряпку повесила на трубу в ванной. Я вижу, вы не верите, Тиль. Возьмите тряпку, отдайте на экспертизу…

– Ну… – сказал Манн. – У меня нет таких возможностей…

– Вы мне не верите?

– Верю, – твердо сказал Манн. Даже если все, рассказанное Кристиной, ей не приснилось и не померещилось, какое это имело значение? Да, стресс, да, странно. Но лучше бы она вспомнила что-нибудь, способное помочь в расследовании. Например, видела ли она кого-то, когда покидала квартиру Веерке. Впрочем, это Манн уже спрашивал, и Мейден наверняка спрашивал тоже…

В кармане детектива завибрировал мобильник.

– Извините, – пробормотал Манн и поднес трубку к уху.

– Дорогой Манн, – сказал голос старшего инспектора Мейдена. – Что вы мне прислали?

– Письменно оформленное свидетельство госпожи Верден, собственноручно ею подписанное.

– И теперь, поскольку это действительно документ, мне придется привлекать госпожу Верден к суду по обвинению в лжесвидетельстве?

– О чем вы говорите, старший инспектор?

– Вы понимаете, Манн, что можете лишиться лицензии? Давление на свидетеля с целью получения нужных вам показаний…

– Какое давление, старший инспектор! – вскричал Манн. – Она совершенно добровольно…

– Послушайте, Манн, – сказал Мейден, – честное слово, я всегда относился к вам с симпатией, поступать, как поступили вы, непрофессионально и безответственно!

Мейден бушевал. Каждое следующее слово звучало громче предыдущего, похоже, что старший инспектор накачивал сам себя, как накачивают воздушный шар, который вот-вот лопнет с оглушительным треском.

Манн отодвинул трубку от уха, крики Мейдена были теперь слышны и Кристине, она смотрела на детектива не столько испуганно, сколько изумленно, и старалась по обрывкам услышанных слов понять смысл выволочки.

– Пожалуйста, Манн, – неожиданно сбавил тон старший инспектор. – Из уважения к вам… Я порву этот так называемый документ. При одном условии. Вы больше этим делом не занимаетесь, понятно? В квартире госпожи Ван дер Мей вы находитесь как частное лицо. Я внятно объясняю?

– Старший инспектор, – твердо сказал Манн, – если вы уничтожите листок из моего блокнота, это будет дважды непрофессионально. Во-первых, вы сами меня направили к госпоже Верден. Во-вторых, она подписала показание совершенно добровольно…

– Оно написано вашим почерком!