Удар! Ещё удар!..

— Ничего, ребята, ничего, — успокаивал своих мальчишек Андрей Григорьевич. — Один мяч не решает. Все еще впереди.

Боря Ганелян кончил пить воду, вытер губы тыльной стороной ладони. Лицо у Бори было хмурое и злое.

— Не в голе дело. А обидно, — сказал он. — Мы атаковали, и вот здрасте! — нам же штуку вкатили!.

— Ну, что ж! Бывает, — спокойно заметил Витя.

— Бывает! — передразнил Боря. — Ишь философ! Ты бы вот, господин философ, пасовал точнее, это да.

Другие игроки молчали. А что говорить-то?! И так все ясно.

Второй тайм начался бурными атаками «Севкабеля». Атаки были стремительные, но слишком суматошные, что ли? Им не хватало точности. И ответный гол никак не получался.

Андрей Григорьевич теперь был судьей. Легко перемещался он по полю. Двигался, казалось, неторопливо, но всегда оказывался в нужном месте и все замечал. Любое, даже самое мелкое нарушение правил. И тотчас звучал его карающий свисток.

Боря Ганелян по-прежнему был лидером всех атак. Казалось, он нисколько не устал. Легкий, сухощавый, все так же неутомимо носился он по полю.

«Повторяется первый тайм», — подумал Андрей Григорьевич.

Севкабелевцы атаковали, игра почти все время велась на половине торфяников, однако результата не было.

«Обидно нашим мальчикам», — покачал головой Андрей Григорьевич.

И тотчас вспомнилось лицо Бори Ганеляна, когда он пил воду. Злое, напряженное. Такое хмурое — кажется, вот-вот Боря заплачет.

Андрей Григорьевич постарался прогнать эти мысли. Судья должен быть объективен. Да, объективен и строг. И сердце его не должно сочувствовать ни одной из команд.

Да, все верно… И опять он пересекал поле. Из конца в конец. И обратно. И опять звучал его недремлющий свисток.

Несколько раз мимо него пробегал Ганелян. Потный, с грязными подтеками на лбу и щеках. Он сражался неистово. Во что бы то ни стало старался забить гол. Но, не получалось.

«Обидно», — опять мелькнуло у Андрея Григорьевича.

И главное — секундомер. Он сейчас как-то особенно торопливо отсчитывал секунды. Словно спеша нанизать их на бечевку, которая вот-вот оборвется.

До конца матча оставалось всего четыре минуты.

«Да, паршиво, — подумал Андрей Григорьевич. — Неужели проигрыш?»

И вдобавок торфяники овладели мячом. И энергично насели на ворота «Севкабеля». Казалось, сейчас они забьют второй гол.

Однако этого не случилось. И даже наоборот. Витя Мальков вдруг перехватил мяч и быстро передал его полузащитнику. Тот продвинулся к центру поля и тотчас длинным пасом переправил мяч Боре Ганеляну. Все произошло так быстро…

На миг Андрею Григорьевичу показалось, что Боря — «вне игры».

Да, точно!..

Андрей Григорьевич поднес уже свисток к губам… Но в этот миг Боря хлестко ударил — и мяч, словно пушечное ядро, с силой врезался в сетку ворот.

Андрей Григорьевич так и застыл со свистком во рту.

Обрывки мыслей мельтешили стремительно, суматошно.

«Офсайт? Да, вроде бы… Значит? Не считать? Но… Как хорошо бы — гол! Отквитать… И ничья…»

Он и сам уже теперь точно не знал: был офсайт? Или нет? Ему так хотелось, чтобы не было… Он уже начинал верить: да, все произошло правильно. И гол забит чисто.

— Офсайт! — чуть не плача, закричал вратарь. — Он бил из офсайта!

К Андрею Григорьевичу через все поле бежал капитан торфяников.

— Не считается! — на бегу яростно кричал он. — Не считать!

Но Андрей Григорьевич строго сказал:

— Прекратить споры!

И показал на центр поля. Гол!

Болельщики — большинство из них было из лагеря торфяников — кричали, свистели, махали руками.

— Долой!

— Офсайт!

— На пенсию!

— Судью на пенсию!

А один из мальчишек, сидя на дереве, трубил в горн. Трубил так резко и оглушительно, так свирепо — казалось, щеки его и шея сейчас лопнут от напряжения.

Но Андрей Григорьевич твердо повторил: гол! И строго показал на центр поля.

Так, со счетом один — один, и закончилась встреча. Ничья.

Обратно севкабелевцы возвращались все вместе, игроки и болельщики. Шли тихо. И говорили все тихо.

Обычно лучшие игроки всегда шагали рядом с Андреем Григорьевичем. Это была как бы премия, награда им за хорошую игру. Но нынче возле Андрея Григорьевича было пусто. Боря Ганелян, который всегда шел по правую руку от него, теперь шагал где-то позади. А когда Андрей Григорьевич оборачивался, Боря поспешно отводил глаза.

Но Андрей Григорьевич словно бы ничего не замечал, был как всегда весел и оживлен.

— Ничего, ребята, не унывайте, — бодро сказал он. — Ничья — это ведь не проигрыш. А матч вы хорошо вытянули. Молодцы!

Боря поглядел на него. Долгим пристальным взглядом.

— Кто молодец, а кто и нет, — сказал Боря.

Андрей Григорьевич не понял. Намек?

Оглядел ребят. Сегодня они были какие-то необычные, вялые и сумрачные.

— А вот знаете, — сказал Андрей Григорьевич, — однажды был смешной случай. Поймали моряки акулу. Ну, вспороли ей брюхо. И там нашли пишущую машинку — это раз, электрический чайник — это два, и стеклянный графин. И все целое, невредимое. Вот обжора-то, а?!

Андрей Григорьевич, улыбаясь, оглядел слушателей. Он знал много подобных историй, и всегда они очень нравились ребятам.