Удар! Ещё удар!! 2

— Не стоит! — поспешил вмешаться я, — Вовсе не стоит, дядя, спасибо за беспокойство, но моя нынешняя школа меня более чем устраивает. Я, конечно, люблю живопись, но чисто с созерцательной стороны, так сказать. В художники я не гожусь, в искусствоведы тоже не собираюсь. К тому же, мне очень далеко до её императорского высочества в плане понимания живописи…

— Вовсе нет! — с неожиданным для меня пылом вдруг прервала она меня, — Вы, Михаил, скромничаете. Я никогда ещё не встречала в своей жизни такого человека, так тонко чувствующего, что хотел сказать художник своим творчеством и так образно умеющего это описать. Я как заворожённая слушала ваши аллегории. И про семь смертных грехов на картине Бонуччи, и про картину Перенса «Смертный сон», на которой вы увидели человеческую лень, и любовь на картине «Лебеди Венеции». Мне очень хотелось бы как-нибудь послушать ваше мнение о ещё ряде картин!

— Да, мне тоже… — задумчиво пробормотал дядя, внимательно глядя на меня, я же отчаянно багровел.

— Михаил, может всё же послушаетесь дядю и составите мне компанию в моей школе? — с мольбой спросила она. Я тут же поспешил отмазаться. Мой запас фантазии и терпения вовсе не безграничен. Ещё один подобный разговор я не переживу.

— Прошу прощения, ваше высочество, но к сожалению не могу. У меня там есть ряд определённых обязательств, плюс, скоро школьный турнир, в котором я непременно должен участвовать. К тому же там мои друзья. Простите великодушно, но мне придётся вам отказать.

— Очень жаль… — грустно произнесла она, — Но я вас понимаю и не осуждаю. Друзья — это святое. Не смею настаивать.

— Благодарю за понимание, — чуть поклонился я ей и незаметно облегчённо выдохнул. Кажись, пронесло.

— Но, я надеюсь, вы не забудете про меня, и будете иногда навещать? — чуть наклонив голову, спросила она меня, — Я буду рада вас видеть.

— Я очень постараюсь! — без тени сомнения ответил я, мысленно пообещав себе сделать всё возможное, чтобы не приходить сюда больше. И дело было не только в живописи. Сама Анна была какой-то… странной. То абсолютно безэмоциональной, холодной, то неожиданно вспыхивала яркой эмоцией, и опять гасла… Я никак не мог понять, что она за человек и чего от неё вообще ждать.

— Ловлю вас на слове, — опять механически сухо произнесла она, вернувшись в образ ледяной королевы, и тут же обратилась к деду, — Я наверное вам помешала и мне стоит уйти?

— Вовсе нет, дорогая! — поспешил переубедить её он, — Все важные темы мы с отцом Михаила уже обсудили, так что оставалось только познакомиться с ним самим, в чём ты мне очень помогла, так что можешь остаться. Я всего лишь хочу получше узнать Михаила, так что если хочешь, можешь тоже послушать.

Она лишь кивнула в ответ. Я же мысленно поморщился и приготовился отвечать на шквал вопросов. Делать нечего, придётся потерпеть. Император всё же…

Далее мне в течении целого часа пришлось рассказывать о своей жизни. Императора почему то очень сильно заинтересовала моя жизнь в детдоме. Анна же молча так всё это время и простояла. Наконец, допрос закончился, и нас отпустили домой.

* * *

— Что скажешь о Михаиле, моя дорогая? — едва дождавшись ухода Морозовых, поинтересовался император, — Я же вижу, как он тебя заинтересовал.

— Да. Заинтересовал, — механическим безжизненным голосом ответила девушка, — Он, конечно, многого не договаривал. Иногда даже врал. Но это нормально. Все врут. Я уже привыкла. У всех есть свои секреты. Но… У него очень чистая душа. Ни малейших следов гнили, что большая редкость в наше время. И ещё… Я впервые вижу человека с полностью изменённой нитью судьбы. Как будто другим человеком стал недавно… И вижу, что его судьба очень тесно связана с моей. И с твоей… — неожиданно закончила она, мрачно глянув на деда, — Организуй мне переход в его школу, пожалуйста. Я хочу узнать его поближе.

— Как скажешь, дорогая, — поспешно согласился он с ней, — Сейчас же распоряжусь.

Она лишь молча кивнула в ответ и не прощаясь вышла. Император самой большой в мире страны облегчённо выдохнул, даже самому себя не решаясь признаться в том, что иногда его до дрожи пугала собственная внучка. Молодой пророк, только-только познающий себя и свои возможности…

* * *

— Ну, как тебе? — довольно спросил Псих у Шкета, вольготно развалившись в кресле собственного кабинета.

— Шикарно! — поднял тот вверх большой палец, расплывшись в ухмылке, — А у нас с Глистой тоже будут собственные кабинеты?

— Конечно! — обнадёжил его Псих, и тут же обломал, — Но не сразу. Расширяться будем, тогда и будут. Вам к тому моменту надо в курс дела войти. Доказать свою полезность.

— И что для этого нужно? — с интересом спросил Шкет.

— Учиться, — пожал плечами Псих, — Помогать. Хорошо выполнять задания руководства. И… — закончить он не успел, потому что вдруг распахнулась дверь без стука, и показалась голова Глисты.

— Тут это… — нервно начал он, — Походу, напали на нас. Охрану уже вырубили. Сюда поднимаются.

Псих со Шкетом встревоженно переглянулись и вскочили с места.

— Что делать будем? — чуть нервничая, спросил Шкет, натягивая плотные кожаные перчатки.