Удар! Ещё удар!!

Князь сдержал слово и прислал ко мне в комнату целителя, который буквально за несколько секунд снял мою головную боль, и я, лёжа на кровати, ещё раз попытался обдумать сложившуюся ситуацию. По всему выходило, что на предложение надо соглашаться. Ситуация выходила патовая. При любом моём решении меня ожидали неприятности, но в случае если я соглашаюсь, я с этого получаю хоть какую-то выгоду. Если доживу, конечно. Если не соглашаюсь, то оказываюсь в положении загнанного зверя. Ещё и друзей своих подставлю, поверивших в меня. А так я им хоть как-то помочь смогу на ноги встать. Деньги и связи решают всё. В конечном итоге я постарался выбросить все эти мысли из головы и хоть немного отдохнуть. Завтра на свежую голову ещё подумаю. Я уже почти уснул, когда вспомнил про ужин и про предупреждение князя. Взглянул на часы и понял, что пора выдвигаться. Идти в этот серпентарий не было никакого желания, да и особого аппетита тоже, но… надо идти. Я так понял, что князь хочет меня официально представить родне на ужине.

В последний момент я даже чуть было не передумал идти. Во всей этой спешке образовалась небольшая проблема. Мне тупо нечего было надеть. Так как я сильно похудел, то вся моя одежда висела на мне мешком. Я, чтобы сюда-то доехать, у Психа одежду одолжил, которая на меня еле налезла. Надо полностью обновлять гардероб, а на это необходимо время и деньги. Тут не дома, где что надел, в том и ходишь весь день. Я помнил, как были одеты все присутствующие на обеде. Как будто на вечернем приеме каком-то. А вечером так ещё официальней будет, я так подозреваю, следовательно, выглядеть надо соответствующе. Так что я уже почти решил никуда не ходить, но на всякий случай решил заглянуть в шкаф и нашел там несколько висящих новеньких костюмов. Оперативно у них тут слуги работают, нечего сказать. И размер вроде подходящий. Видимо, на глаз прикинули. Я и сам-то ещё не знал своих новых размеров. Выбрал классический костюм-тройку чёрного цвета и выдвинулся знакомиться с роднёй.

* * *

Князь обошёлся без долгих пафосных речей. В двух словах обрисовал присутствующим, кто я, объявил, что рад видеть меня в рядах их клана и что они готовы оказать мне всяческую поддержку. Что клан – это большая семья, и я становлюсь её неотъемлемой частью. Для большинства присутствующих, я так понял, это новостью уже не являлось, за исключением той троицы придурков, пожалуй, которые в немом изумлении уставились на меня, осознав, что мы вроде как братья. Сержио, презрительно скривившись, шепнул что-то на ухо приятелям, я так подозреваю, что-то вроде того, что клан стал всяких безродных ублюдков принимать. Из жалости, видать. Сидели мы далеко друг от друга, так что слышать, что именно он сказал, я никак не мог, но вот такое у меня сложилось впечатление, сам не знаю, почему. И был ещё один человек, для которого новость оказалась шокирующей. Наташа. Девочка с такой затаённой надеждой и тоской смотрела на меня, что я готов был под землю провалиться. Да ещё и посадили меня рядом с ней, отчего у меня под её взглядом кусок в горло не лез.

– А ты правда мой брат? – прошептала она, когда я как раз подцепил вилкой кусок жареной курицы и потащил к себе в тарелку. Рука предательски дрогнула, и мясо упало на скатерть. Сидевший напротив толстый лысый мужик презрительно поджал губы, но промолчал. И правильно сделал. Настроение было отвратное. Не уверен, что я смог бы удержать себя в руках, если бы он мне что-то попробовал высказать.

– Правда, – односложно ответил я, – по отцу… Но я его не помню совсем.

– Знаешь… Иногда мне тоже хочется, чтобы я не помнила ничего. Маму… Папу… Так больно осознавать, что их больше нет… А потом понимаю, что память – единственное чего-то настоящее, что осталось у меня от них. Пока я помню, они всегда со мной… Тебе обязательно надо показать папины фотографии! Может, вспомнишь? Хотя… – она слегка замялась от пришедшей ей в голову мысли, – ты же, наверное, ненавидишь его?

– Нет, с чего бы? – удивился я. – Как бы там ни было, это человек, который вместе с мамой дал мне жизнь. Так что я абсолютно спокойно к нему отношусь. Не буду врать, грусти от его смерти у меня нет, ты уж прости, всё-таки я и не знал его совсем, но и ненависти у меня к нему тоже нет.

– Ясно… – она о чём-то задумалась, я же продолжил попытки хоть что-нибудь съесть.

– И что ты теперь будешь делать? С нами будешь жить? – продолжила она допрос.

– Скорее всего, – пожал плечами я, – пока сложно наверняка сказать. В ближайшие пару дней, думаю, всё решится.

– Я бы хотела, чтобы ты остался… Хоть поговорить было бы с кем…

– А сейчас не с кем, что ли? Вон у вас тут целый зал народу! – кивнул я на огромный стол, за которым не было ни одного свободного места.

– Смеёшься, что ли? Во-первых, из присутствующих меньше половины живут с нами. Остальные гости. Во-вторых, с кем из них общаться-то? Не со взрослыми же… Моего возраста и нет почти никого, а кто есть – высокомерные лицемеры…

– Ну а в школе? Там-то у тебя должны быть друзья?