Удалённый аккаунт

Тихо, на цыпочках мы спускались по деревянной “временной” лестнице, которой на днях исполнилось лет 7. Хотя каждый этаж был изолирован от двух других, но услышать наши шаги могли средние дети — они бы не упустили момент пожаловаться Светлане Алексеевне. Арина шла впереди, мы почти синхронно ступали вниз, держась обеими руками за поручень, будто сильно пьяны и вот-вот упадем. Шаг, шаг, она поворачивается ко мне и мы, прикрывая рты, беззвучно хихикаем. В полной тьме, стараясь не задеть пустые банки, что стояли на старом серванте в сенях, мы поравнялись с дверью на первый этаж. Для чего-то обе застыли и прислушались, но до нас доносился только громкий храп Семена Иваныча, благодаря которому нам и удалось открыть основной замок. После характерного щелчка, мы снова застыли и прислушались, а как покинули дом, рванули к калитке, не оглядываясь, потому как было страшно увидеть в кухонном окне лицо Светланы Алексеевны.

— Ну, — мы остановились отдышаться через три улицы, — в парк?

Парк — это клочок молодого леса у искусственного пруда, который согласно слухам образовался в нашем поселке из-за падения в него бомбы во время Второй Мировой войны. Там, на возвышенности и росли три на три метра деревьев с каменной сценой, где можно было зарядить телефон, если дотянешься. Почему, как, откуда и за счет чего туда подавалось электричество — загадка, но спасало наши дешевые китайские телефоны-реплики на самсунг. Рядом со сценой по сей день находился танцпол, закатанный в асфальт и по его периметру располагались лавочки, где мы и наши ровесники часто играли в карты.

Уже на подходе слышались голоса — одноклассники Арины тоже “готовились” к фотосессии. Когда они разглядели нас издалека, то восторженно завыли, будто к ним вышли голливудские звезды. Максим — молодой человек до страшного похожий на Юрия Шатунова, поприветствовал нас первым:

— Арина, Калька! — остальные засмеялись, а я ощутила себя некомфортно. — Так вы к экзаменам готовитесь, да?

Он обнял Арину, а меня потрепал по волосам. Мы оставались с ними часов до двух ночи. Недолго, так как другой старший товарищ Артем, лет так 27, напившись, сначала якобы случайно дотрагивался до меня, затем стал смелеть. И, прощупав почву, вдруг схватил меня за лицо и попытался поцеловать. Или облизать, иначе высунутый язык объяснить не могу.

— От****сь, — прошипела я, ладонью ударив его в лоб.

Наступило молчание, все смотрели на нас, из-за чего я хотела провалиться сквозь землю. Но меня так сильно тошнило от одного его вида, а прикосновения я терпела то ли из вежливости, то ли от страха.

— Да ладно тебе, че ты ломаешься-то.

Артем снова обхватил мои плечи и попытался притянуть к себе, но я упиралась, и, казалось, что это длилось вечность, но, в конце концов, за меня вступилась Арина. Она кулачком ударила его в грудь и потребовала прекратить. На это Артем явно обиделся и начал с ней ругаться, говоря обо мне так, будто я не человек вовсе:

— Да че ты встряла? Не мешай своей сестренке личную жизнь устраивать.

— Тебе русским языком сказано, ты тупой? Ты ей не нравишься.

— Мало ли что ей нравится? Твоей Кальке выбирать по жизни не придется, с ее хлебалом надо брать, что дают и радоваться, что хоть кто-то на нее посмотрел как на женщину, а не уборщицу. Ты че, думаешь, она мне нравится? Да ее только под водку можно.

Окружающие восприняли ситуацию как шоу и улюлюкали на каждое недоброе слово. Артем продолжал лить на меня грязь, плавно переходя к тому, что если бы я не хотела внимания, то не, — цитата, — “шлялась ночью по подворотням”.

— И это говорит человек, который не способен добиться внимания девушки без насилия, — Арина покачала головой, — Акылай, пошли отсюда.

И мы действительно ушли, в полном молчании, а я потирала плечи, все еще чувствуя на них его пальцы. С одной стороны я не успела испугаться, меня бросало в дрожь от того, что со мной сочли допустимым так поступить. Я могла сравнить это с обидой, злостью и крайним отвращением — к тому, что меня трогали, и к себе, будто я — предмет.

— Почему ты сразу не сказала, что тебе это не нравится?

— Неудобно, — я пнула песок под ногами, — он не делал ничего такого сначала.

— Он тебя откровенно лапал. Ты ничего не говорила и не реагировала, — она странно отвернулась от меня в сторону дороги, но там ничего не происходило, — я думала, ты не против, я не поняла, что тебе нужна помощь…

Всхлип раздался эхом над прудом.

— Прости, что не смогла тебя защитить.

— Арин… — я подошла к ней и обняла со спины, — ты заступилась за меня. Спасибо.

— Я больше никому не позволю тебя трогать! — она развернулась в моих объятиях и крепко обхватила руками за талию, — только человеку, которого ты полюбишь, ясно?

Она свое обещание сдержала, следующие семь лет, если чья-то конечность приближалась ко мне, то она с силой по ней ударяла. Если требовалось — дополняла словесными угрозами, и после второго предупреждения могла полезть и в драку.

И теперь то, что стало ее “официальным” лицом в этом мире, загадочно глядело на нас через плечо. Я снова плакала в электричке.