Удача не бывает случайной

— Я сделал запрос о вас, пока там разберутся, пройдет время, но у меня есть вопросы, на которые я хотел бы получить правдивые ответы.

— А вы сумеете их проверить?

— Зависит от того, будут ли они мне интересны. Итак. Умеете ли вы читать карты?

— Если бы речь шла об игральных, то ответ был бы положительным, но полагаю, вас интересуют другие.

Он, не отвечая на мой глупый ответ, которым я решил проверить его настроение, молча, достал из стола армейскую карту и разложил на столе.

— Мои солдаты подобрали вас вот здесь, — и он карандашом показал место на светло-коричневой ленте, что означала дорогу. — Попробуйте отследить свой маршрут в обратную сторону.

— Что значит, подобрали, я сам к ним вышел, — возразил я, встал со стула, и немного наклонившись над картой, стал ее изучать. Моя тренированная память пыталась ее запомнить. Я сразу определил место, где находился сейчас, сам же делал вид, что пытаюсь ее понять.

— А какой масштаб?

— Здесь европейский. В одном сантиметре один километр, — пояснил майор.

Я тут же прикинул, что от этой базы до ближайшего населенного пункта километров десять. По другие стороны от базы дороги не было, значит, путь к ней один, если не считать лесных троп, которые мне были неизвестны.

— Я вышел на дорогу, где встретился с вашими солдатами вот с этой дороги, — и указал на место, где вышел из леса. — Я все время шел на запад, — рассуждал я вслух, — шел почти весь день, иногда отдыхал, и прошел, думаю, километров двадцать.

— Не преувеличиваете? — услышал я над собой его голос, и, подняв голову, увидел его внимательный взгляд.

— Все может быть.

— А точно на запад?

— Солнце было передо мной.

— Так не бывает. Если вы пошли утром, то сначала оно было у вас за спиной, к тому же одна нога всегда делает шаг больше, так что легко можно идти не по прямой.

— Вы правы. Не знаю, как по поводу шага, но солнце было сначала за спиной, а потом передо мной, также учитывал, что с южной стороны лишайник и ветки на деревьях гуще. Но ясно, что строго по прямой идти не мог.

— Не плохо для журналиста.

— Я учился в школе, и мы ходили в походы с ночевкой.

— И что до сих пор ходите, раз так хорошо помните приметы?

— Помню. Итак, примерно двадцать километров на восток, затем на север, километра два. Получается, — я взял со стола линейку отмерил двадцать сантиметров по карте на восток, и два сантиметра на север. — Примерно здесь, — ткнул я пальцем в место, где не было обозначено никакого населенного пункта, а лишь лес.

— Понятно. Лес и ничего.

— Это ваша карта, если я возьму обычную, то думаю, что ваша база на ней тоже не будет отмечена.

— Хорошо, а откуда вы приехали к тому месту?

Я стал просматривать карту и увидел знакомое название.

— Вот. Я приехал отсюда.

— Дороги к месту, где вас встретили, нет.

— Но это по вашей карте, — возразил я, — а мало ли в лесу неизвестных дорог.

Майор еще раз посмотрел на карту, свернул ее и убрал в стол.

— Хорошо, сейчас вам дадут бумагу, ручку, напишите, все, что говорили.

— Не выйдет. Я журналист и знаю силу печатного и рукописного слова. Если вы записываете наш разговор — ваше дело. Я благодарен вам за помощь, но писать не буду. Написанное имеет силу документа. Я не знаю, чем это в последствии обернется для меня, и зачем это вам.

— Чтобы проверить ваши слова.

— Я не знаю, что за гипотезу вы пытаетесь раскрутить, пока она не примет реальные очертания, но она может и лопнуть, а бумага останется. Я не могу себе позволить жить вашими гипотезами обо мне. Запрос отправлен, и вам ответят, кто я. Надеюсь, я не заключенный?

— Нет, но подозрительно встретить гражданского человека в глухом лесу.

— Если бы я не хотел, то мог бы и не выходить к вашим солдатам.

— Это меня тоже интересует. Почему?

— Я хотел есть. А если серьезно, то здесь нет войны и вы не враги, поэтому рассчитывал на помощь.

— Это, смотря, что понимать под словом «война». Она есть везде и всегда — философски изрек он. — Вам, как и говорил, придется еще задержаться у нас.

— А можно получить газеты, посмотреть телевизор, размять ноги?

— Не все сразу, — усмехнулся он. — Вы для нас пока еще подозрительный тип, — и позвал солдата из коридора.

— Отведи под душ, дай другую одежду. Надеюсь, вам не очень дороги эти обноски, — указал он на порванные брюки.

— Да забирайте, если хотите, — великодушно ответил я.

Меня отвели под душ, выдали легкие хлопчатобумажные брюки, футболку, куртку. Ботинки оставили мои. Затем отвели назад в комнату, и вскоре принесли газеты, правда, двухдневной давности.

Оставшись один, я пролистал газеты, ясно, что в эти дни ничего не могло быть такого, что я не знал. Понятно, что меня, возможно, хватились и ищут. Стоп. А это надо будет сказать майору. Я уже несколько дней не даю о себе знать и должен был выйти на связь и вернуться. Сразу на поиски не бросятся, но в полицию заявят, хотя она не полезет в лес меня искать, а то, что меня видели в поселке, так уехал и сгинул. В лесах много кто может встретиться. Я мог нарваться на тех, кто не хотел, чтобы их видели. Лес он и есть лес. Мне ничего не оставалось делать, как ждать.