Удача Макарие

Он уже боялся, что возненавидит всех этих случайных и до безобразия лаконичных собеседников, когда вдруг совершенно неожиданно набрел на настоящего человека. Он и впрямь мог поздравить себя с удачей. Сказать по правде, такого человека не каждый день встретишь, среди тысячных толп купальщиков. Это был маленький, сухонький и невероятно черный человечек лет шестидесяти с загадочно-приветливой улыбкой, которая как бы обличала в нем дальнее родство с сатаной. Макарие встретил его возле барака, когда тот, намереваясь уходить с пляжа, собирал свои вещи. В отличие от других он сразу же поддержал разговор. Опустив на землю свою круглую полотняную сумку, предложил сигарету и вообще вёл себя так, словно это он, а не Макарие до безумия рад, что подвернулся случай немножко поболтать в тени. Затем терпеливо, все с той же загадочной улыбкой, выслушал Макарие, дал ему отвести душу и даже несколько раз сочно, с наслаждением выругаться. А когда пришел его черед, сразу стало видно, сколько между ними общего. Разумеется, ему тоже не очень-то нравилась толчея на пляже. Новый собеседник с гордостью объявил, что по профессии он речник (правда, вот уже несколько лет на пенсии), почти всю свою жизнь провел на воде, поэтому легко можно себе представить, что он думает о подобном времяпрепровождении. И тут Макарие, нисколько не обинуясь, спросил, почему в таком случае он приходит на пляж. Речник, как ни странно, ничуть не обиделся. Только смерил его коротким лукавым взглядом и показал на стоявшие неподалеку от барака баржи.

— Там,— прошептал он заговорщическим тоном, — там у нас другие дела.

— Да? — пробормотал Макарие, поняв наконец, что слишком далеко зашел в частную жизнь любезного речника.

— Впрочем,— продолжал тот мягко, словно баюкая, — почему бы вам не сказать... Я вижу, вы свой человек... Видите ли, мы играем в покер.

— В покер? — повторил Макарие взволнованно. Впервые за все утро он услышал слово, от которого сердце его затрепетало.

— Да. На одной из этих барж. Всегда находится компания, впрочем, может быть, вас это совсем и не занимает...

— Напротив,— чуть не подпрыгнул Макарие,— напротив...

— В таком случае, если хотите, я могу отвести вас туда. Люблю делать людям приятное.

Спустя несколько минут они уже были па барже. Сначала компания, сидевшая за карточным столом, разочаровала Макарие. Люди, в большинстве моложе его, смерили их холодным взглядом и, не ответив на приветствие, вновь углубились в карты.

— Это мой хороший друг, — лаконично представил его чернявый речник, — Макарие, кажется?

— Совершенно верно,— подтвердил Макарие, и, поскольку никто не предложил ему сесть, сам выбрал себе уголок в холодке, придвинул обшарпанный табурет и стал смотреть игру.

Макарие не принадлежал к числу страстных любителей покера, но и не был человеком, не имеющим в нем никакого опыта. Не раз за долгие, тягуче-однообразные десятилетия службы он встречал полночь с картами в руках, в тесной, прокуренной квартирке кого-нибудь из своих знакомых. И здесь, на барже, играли в ту игру, в которой он достаточно хорошо разбирался. Ставки были небольшие, играли осторожно. Типичная партия для времяпрепровождения, хотя и не лишенная своеобразной прелести и остроты.

Речник повертелся на барже минуту-другую, Макарие не мог сказать точно, сколько, но когда он через некоторое время случайно отвел взгляд от стола и осмотрелся, того уже не было. И тут ему стало до боли ясно, как одинок он среди этих незнакомых людей, даже не замечавших его присутствия. Незваный гость, которого заманили сюда. лишь затем, чтобы показать, насколько он чужд этому миру у реки. «Мерзавец,— вздохнул он, обводя глазами палубу, заговорщически прятавшую черного речника,— сунул меня сюда, а сам исчез, как последняя сволочь».

Первым его поползновением было встать и уйти с баржи, от этих людей, для которых он, в сущности, был пустым местом. Нет ничего проще встать и, не простившись, двинуться к тому самому бурлящему котлу на берегу, который, казалось, вот-вот взорвется. Люди за столом продолжили бы свою игру, словно ничего не случилось. Его появление здесь было бы для них чем-то вроде порыва ветра, который мгновенно забывается.

Возможно, именно эта мысль, сознание собственной никчемности заставила его, вопреки здравому смыслу, остаться возле карточного стола. «Черт побери, — взбунтовался он, — ведь и я не лыком шит». Рано или поздно хоть один из них обратит на него внимание. Может, даже пригласит сыграть партию. «В конце концов меня привел сюда их знакомый. Тот чернявый, наверняка, не последний человек в этом мире. Ведь он весь свой век провел среди них. Да еще представил меня своим другом...»