Удача любит смелых

— Ого, знаю эти конфеты, вкусные. И дорогие, — девушка лукаво стрельнула синими глазищами. — Ты не разоришься?

— Не дороже денег, — отмахнулся я. — Не разорюсь, конечно. Если взрослый мужчина не может обеспечить девушку, хотя бы цветами, конфетами и другими приятными мелочами, значит он не мужик. Или недостаточно взрослый.

— Ева, чего твой кавалер в прихожей застрял? — раздался звонкий голос из глубины комнаты.

За спиной подруги появилась улыбающаяся брюнетка в белом сарафане. Девушка была чуть повыше Евы, симпатичной, с милыми ямочками на пухлых щечках и внушительным бюстом-троечкой.

— Вы Миша? Ева много о вас рассказывала, — проворковала она, с любопытством осматривая меня.

— Аз есмь Михаил. — скромно подтвердил я. — А вас как звать?

Брюнетка задержалась взглядом на наколках пальцев, сжимающих бутылку шампанского, и приветливое выражение лица моментально сменилось строгим и неприязненным.

«О, боже, опять двадцать пять», — мысленно простонал я, дав себе клятву как можно быстрее, убрать татуировки.

— Тамара, — процедила она.

— Очень приятно, — вздохнул я.

— Не могу сказать то же самое, — голосом брюнетки можно было заморозить «Шампанское» в моей руке.

— Тома, перестань! — моя подруга всё увидела и поняла. — Миша — нормальный. Сейчас работает в универсаме, а с прошлым покончено.

— Ева, можно тебя на минуточку? Пусть твой Миша, — моё имя брюнетка произнесла с нескрываемым сарказмом, — посидит в гостиной или на кухне, а мы пока пообщаемся.

Тамара сделала паузу, смерила меня холодным взглядом и добавила:

— Надеюсь, пока мы будем разговаривать, у тебя ничего не пропадёт.

— Тома, как ты можешь? — возмутилась подруга. — Я же сказала, перестань, иначе поссоримся.

— Можешь быть уверена. Всё будет на месте. Если, конечно, ты ничего не украдешь, — в тон ей парировал я.

Тамара презрительно глянула, даже открыла рот, чтобы ответить, но потом передумала, облила меня молчаливым презрением и повернулась к подруге:

— Мы идём?

— Идём, — злобно рявкнула Ева.

— Миш, действительно, посиди в гостиной или на кухне, — попросила она. — Можешь даже чай попить. Заварка свежая, в чайнике кипяток, сахарница — рядом, заварные пирожные — в корзиночке. Мы быстро.

— Хорошо, — согласился я. — Посижу.

Ева решительно прошла в спальню, находившуюся напротив гостиной. Тома двинулась следом, на пороге остановилась на секунду, многозначительно посмотрела на меня и прикрыла дверь. А я скинул туфли и прошел на кухню. Поставил шампанское на стол, подхватил кружку со шкафа, прополоскал её и налил исходящий паром кипяток, добавил заварки и пару ложек сахара. Глотнул и зажмурился от удовольствия, ощущая, как внутри растекается волна приятного тепла. Чай был хороший. Явно не грузинский и индийский, продающийся у нас в магазинах, а что-то более качественное и дорогое.

Сидел, похлебывая ароматный горячий напиток. Медленно тянулись минуты. Наконец чуть скрипнула дверь, глухо застучали по паркету девичьи шажки.

Первой на кухню влетела Ева, резко опустилась на табурет напротив. Тамара тихо примостилась у входа. Подруга была спокойной и внешне безмятежной, брюнетка цветом лица напоминала спелый помидор, и отводила взгляд, не желая встречаться глазами.

— Поговорили? — поинтересовался я.

— Да, — отрубила девушка. — Всё хорошо.

— Вот и отлично, — примирительно улыбнулся девушкам. — Ева, ты зря так накинулась на подругу. Она просто беспокоится за тебя. И да, со стороны я, действительно, выгляжу подозрительно.

— Да что ты говоришь? — в голосе Томы явственно слышались язвительные нотки. — Неужели?

— Тома, можно вас так называть? — спросил я.

— Называй, хоть горшком, только в печь не клади, — бросила она.

— В свое время мне пришлось убедительно доказать Еве, что о человеке нельзя судить по внешнему виду. Это неправильно. И под рубищем нищего иногда скрывается душа поэта и острый ум философа. И бывшие уголовники могут стать самыми непримиримыми борцами с преступностью и отличными сыщиками.

— Например? — сарказм просто сочился из брюнетки.

— Эжен-Франсуа Видок, один из лучших французских сыщиков конца восемнадцатого-начала девятнадцатого столетия, — спокойно парировал я. — Был авантюристом, убийцей, вором, налетчиком, а стал главой одной из первых французских спецслужб — «Сюртэ», бригады по борьбе с особо опасными преступниками. Поймал многих головорезов, убийц и аферистов, стал выдающимся сыщиком со связями в криминальном мире.

— Сам придумал? — недоверчиво фыркнула она.

— Это можно легко проверить. Подходим к любому преподавателю юридического ВУЗа, изучающему историю преступности, и задаем ему вопрос о Видоке. Если оказывается, что я не соврал, ты принесешь мне свои извинения за недоверчивость. Договорились?

— Ещё чего, — скривилась брюнетка, — прочитал пару фактов из журналов и корчишь из себя интеллектуала? Чем-нибудь ещё удивить можешь? И потом, мы на ты вроде не переходили…