Читаем Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой полностью

Насколько я могла судить такой сценарий только позабавил бы брата. Неужели Карлос совсем забыл, каким был Дэвис? Ему изменила память? Ридли — застенчивый образованный аргентинец — был безжалостно отвергнут нагвалем. Он сказал классу, что у того «нет пробивной энергии для решения задачи». Ридли, вспыхнув, проглотил обиду.

Я чувствовала, что Карлос был бы не прочь испытать меня в лесбийской паре, поэтому предложила это сама. Я обняла Астрид за талию — она была выше меня — и сказала: «Я выбираю ее!» Астрид немедленно приняла эту роль, обещая надеть черные сапоги, кожаные штаны и повесить на пояс ключи от клетки. Карлос наложил на сценарий вето: «Я не хочу, чтобы Сильвия вычеркнула тебя из завещания. Они затрахали тебя так, что ты заслуживаешь компенсации!»

Флоринда стала настойчиво предлагать Карлосу выбрать самого скромного мужчину в группе. Она упорно твердила, что с этим «толстяком, который к тому же далеко не интеллектуал» сложится самая забавная пара. Она хотела помучить меня, потому что сама была одинока, и, как я теперь подозреваю, так было всегда.

— Фло, — спросила я ее наедине, — как это все будет выглядеть? Меня не проведешь! О чем мы будем говорить за обедом?

Она была непреклонна:

— Ты просто отведешь маму в сторону и прошепчешь ей: «Я не могу от него оторваться, ты не представляешь, как он лижет мою киску!» Такие вещи поручал нам проделывать дон Хуан. Почему бы вам всем не смотреть на вещи просто? — Но Карлоса не тронули просьбы Флоринды. Предложение было отвергнуто.

Единственный практический смысл всего этого мероприятия, кроме разрушения тюрьмы моего эго, заключался в том, чтобы разорвать путы семейных традиций, типа празднования Дня благодарения и Рождества, которые, как ни странно, Карлос любил. Стояла ранняя осень, но нагваль планировал все заранее. Он считал, что мне нужен мужчина, который будет постоянно занимать мое время.

Праздники же ставили меня перед трудным выбором: или семья, или группа. А праздничные вечеринкиКарлоса были хорошо организованы: индейка, подарки и ужасные игры в лото, после которых он как правило кого-нибудь изгонял со словами: «Слишком сильное давление! После каждой вечеринки… Я гарантирую, головы полетят!» Мне казалось, что ему нравилось в самое трудное время до предела нагнетать обстановку.

В конце концов остался единственный кандидат Карлоса — Гвидо. Через некоторое время был назначен обед, на котором должны были присутствовать Гвидо, мать с братом и любимый друг нашего семейства, Боб. Я выбрала хороший ресторан « У Майкла» в Санта-Монике.

Когда я позвонила Гвидо, чтобы сообщить ему об этом, он одобрил мой выбор и торжественно произнес:

— Нагваль имел обыкновение туда ходить. — Но когда я сказала ему, что пригласила без разрешения еще и Боба, он взорвался:

— Эллис, тебе нельзя поступать так легкомысленно. Это — маневр! Ты просто не можешь… приглашать кого попало! Неужели не понимаешь? Это тяжело.

Наутро перед обедом Карлос сообщил мне, что Гвидо не пойдет. Никакой «энергии» больше нет — дверь, какой бы замечательной она ни была, закрылась. Я должна была заплакать за обедом, осознав, что Гвидо бросил меня. Это должно было вызвать жалость матери и, конечно, свидетельствовать о том, что я прошла испытание. Когда я позвонила Гвидо, чтобы сообщить ему об этом, он стоически выслушал и прошептал:

— Я хотел бы поцеловать тебя в шею при всех.

Вечер прошел, как и было запланировано. Я выглядела убитой горем, временами поглядывала на пустой стул возле себя, и все, казалось, сочувствовали мне. Но проблема все еще не была решена, и, когда приблизились очередные праздники, Гвидо был призван снова.

Мой брат, живущий по полгода во Франции, собирался приехать в Лос-Анджелес с двумя сыновьями-подростками. В обычный субботний вечер они с матерью планировали встретиться со мной в модной пиццерии. А я собиралась прийти с Гвидо, но ему снова было отказано.

Но на этот раз удар был еще более жестоким.

Карлос заменил его Декстером Дюпре, бывшим Хуаном Гонсалесом из Буэнос-Айреса. Обычно новое, магическое имя, совершенно не напоминало настоящее. Декстер изучал мануальную терапию, был приветлив и неплохо выглядел. В течение нескольких лет он болтался на задворках группы и наконец удостоился благосклонности Карлоса.

Декстер мне сразу понравился, он был одним из немногих, с кем можно было запросто болтать, пока он назывался Хуаном. А Буле он очень не нравился, она говорила, что у него брови «волосатые, как гусеницы!» Карлос считал волосатость в любом месте «человеческой чертой, объединяющей нас с обезьянами», — густые брови Декстера работали против него.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии