Ученица чародея

– Совершенно верно. Как здорово вы вспомнили, Абели! – воскликнул Огюстен. – Прево Корбэ. Я постараюсь его разыскать. Знаете, благодаря рекомендации графини де Клермон, некоторым ценным советам мадам Тэйра и одной счастливой гм… случайности мне удалось найти прекрасное место при Королевской мануфактуре гобеленов.

– Рада за вас Огюстен, – я попыталась выдавить из себя улыбку, но, похоже, она вышла слишком мученической. – Хорошо, что эта поездка принесла вам не только страдания. Как мне.

– Помилуйте, Абели, я вовсе не хотел хвастать своим положением! – воскликнул Огюстен. – Напротив, я говорю, что моя новая должность может оказаться полезной и вам. На нашей мануфактуре появляются очень влиятельные вельможи. Точнее, их управляющие и доверенные лица. А значит, разузнать можно многое.

– Благодарю, Огюстен, я не думала упрекать вас. Я, правда, рада.

– Спасибо, это много для меня значит, – великан взял мою кисть, безвольно лежащую на столе, в свою теплую большую ладонь и отчего-то проникновенно посмотрел на меня: – Как бы я хотел, чтобы вы были счастливы! Вы заслуживаете этого. Однако сейчас, милая Абели, меня беспокоит ваше положение. Скажите, удастся ли вам вернуться к графине де Клермон? Восстановить с ней отношения?

– Не знаю.

– В любом случае стоит попробовать. Пусть она вздорная и недобрая женщина, сделайте это даже не ради себя, ради мсьё Этьена. Я знаю, как вы его любите. Вы должны стать настоящей графиней. Ибо к прошению от благородной дамы, пусть и столь юной, как вы, дознаватели отнесутся совсем иначе, нежели к просьбе девушки из простых. К тому же, – вздохнул Огюстен, – скорее всего, придется подкупить судью.

– Но у меня нет денег!

– Возможно, утвердившись в роли наследницы графини де Клермон, вы сможете изыскать средства. Я, к сожалению, только поступил на службу, поэтому, увы… – он развел руками.

Я горестно ссутулилась, чувствуя ком в горле.

– Не нужно отчаиваться, – проговорил Огюстен. – Мы подадим апелляцию в королевский парламент, мы…

– Мы? – удивилась я.

– Я не оставлю вас, Абели, я стану помогать, в чем только смогу, – глаза Огюстена блестели. – Вы не одиноки! Мы испробуем все возможное, даже пойдем за помилованием к королю.

– Думаете, это поможет? – во мне зародилась робкая надежда.

– Я бы очень хотел, чтобы помогло, – снова вздохнул Огюстен. – Единственно боюсь, что на полное помилование мсьё Этьена рассчитывать нельзя.

– На что же можно рассчитывать? – тихо уточнила я.

Он пожал плечами и нехотя ответил:

– Галеры, каторга… в лучшем случае.

– К-каторга? – переспросила я, и мои глаза наполнились слезами.

Великан посмотрел на меня виновато, словно это он собирался заковать Этьена в цепи.

– Но он будет жить.

Я расплакалась. Огюстен удрученно проговорил:

– Милая Абели, Боже, как бы я хотел взмахнуть рукой и все изменить, но я не волшебник!

От его слов я замерла – они произвели на меня такое же впечатление, какое производит на путника в горах яркий солнечный луч, пронзивший бескрайние грозовые тучи. Я вытерла слезы:

– Огюстен, вы – гений! Нам нужен волшебник. Нам нужен граф Салтыков! Я найду его опять, я упаду на колени, продам тело, заложу душу, если попросит, но не отступлюсь, пока не поможет!

Великан закусил губу, будто пожалел о сказанном, а затем произнес:

– Не говорите так, Абели. Тело и душа должны быть только вашими. К тому же граф уже мог уехать вместе с мадам Тэйра. Где же тогда вы будете искать этого русского волшебника?

– По крайней мере, начну с того места, где встретила его впервые, – решительно сказала я и встала, преодолев слабость в ногах, – с салона маркизы д’Эдикур.

– Кажется, вас не отговорить.

– Нет. Благодарю вас, дорогой Огюстен, если бы не вы, я бы уже сошла с ума. Разговор с вами вернул мне ясность мысли.

Огюстен также встал и склонил передо мной голову.

– Служить вам, Абели, – большая честь. А теперь пойдемте. Мы заберем вещи мсьё Этьена из гостиницы, а затем я провожу вас на Королевскую площадь, к графине де Клермон. Попасть в салон маркизы д’Эдикур в таком платье вам не удастся.

Я осмотрела себя и, устыдившись, поняла, что выгляжу хуже гостиничной служанки. Я пригладила волосы и оправила юбку.

– Вы правы, Огюстен. Как всегда.

– А затем со своей стороны я наведу справки относительно прево и адвоката. Только пообещайте мне, Абели, оставаться благоразумной и держаться! Вы мне очень дороги.

– Вы самый лучший друг на свете!

Великан грустно улыбнулся и поцеловал мне руку.

* * *

Когда я вошла в розовую столовую графини де Клермон, увешанную картинами в золоченых рамах, престарелая хозяйка сидела за круглым столиком, углубившись в чтение письма. Против обыкновения она пила утренний кофе не в платье, а в широком халате и чепце. Судя по всему, графиня только что встала. Ее мятое лицо красноречиво свидетельствовало о том, что спать на коврике под трюмо неудобно. Услышав шаги, она подняла голову, и изумление на лице сменилось ехидной чопорностью.

– Мадемуазель Тома решила почтить нас своим визитом? – графиня сверлила меня взглядом, но я и не подумала опускать глаза.

– Мне некуда больше идти.