Ученица чародея

– Я даже еще не прикасался к тебе, а ты уже охаешь! Не надо мне тут симулировать! Оставь свой театр для супружеской спальни! – возмутился чародей, осматривая мои конечности. Наш полевой госпиталь раскинулся в какой-то мрачной и безлюдной местности. Справа был обрыв и слышался шум воды, а чуть дальше рос корявый, как на детских рисунках, лес. Судя по тому, что комплектовщик карандашей страдал хроническим дальтонизмом или легкой степенью косорукости, зеленый карандашик так и не попал в набор, как это ни прискорбно. Листья на деревьях отсутствовали, а сами деревья напоминали древовидных монстров с хеллоуинской открытки.

– Скажешь, когда можно охать… Могу вступить из-за такта! – простонала я, стараясь не смотреть на последствия горячей супружеской любви.

«Я пришью тебе новые ножки, и ты опять побежишь по дорожке!» – всхлипнула совесть, вспоминая бедного зайчишку в критическом состоянии, попавшего на операционный стол к доктору Айболиту. Правда, вопрос, у кого оторвали «новые ножки», до сих пор не дает мне покоя, и чем старше я становлюсь, тем все сильнее он мучает меня. Есть подозрение, что добрый доктор Айболит подрабатывает по совместительству черным трансплантологом или по ночам выкапывает мертвых зверей ради запчастей для пока еще живых. А потом звери-франкенштейны разгуливают по округе, распевая песенку-рекламу услуг эскулапа-живодера.

«Наверняка у него где-то есть свое кладбище животных!» – авторитетно, со знанием дела заявила совесть. «У каждого врача есть свое маленькое кладбище!» – согласилась я, вспоминая разговоры моей мамы-терапевта о своих коллегах из других отделений. «И у окулиста?» – поинтересовалась совесть в целях повышения эрудиции. «Да! Там на могилах надписи шрифтом Брайля!» – предположила я, надеясь, что совесть от меня отвяжется. Не до нее сейчас, ей-богу!

Через пару секунд боль прошла. Просто исчезла. Кожа на ногах снова стала бледно-розовой, словно никаких ожогов на ней не было.

– Готово… – выдохнул Годвин, надевая перчатки. – Вот это, я понимаю, пламя страсти! В следующий раз, когда вы надумаете ругаться, предупредите меня заранее, чтобы я успел собрать вещи и свалить подальше!

Уря! Теперь я снова могу ходить! Я встала на ноги и почувствовала себя Русалочкой, когда каждый шаг причиняет боль. Подошвой ног я чувствовала каждый камушек и каждую ветку. В мокром платье было зябко, поэтому зубы отбили чечетку, а в носу чуть не прорвало плотину.

«Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?» – спросила меня совесть. «Вот была бы синяя, было бы тепло и весело! – шмыгнула я носом. – А так х-х-холод-д-дно!»

– Я замерзла! – закапризничала я, чувствуя, как насквозь мокрое платье продувает ветер. Откуда ветер в аду, для меня так и осталось загадкой.

– Замерзла? В аду? – рассмеялся чародей. – Поскольку выпивки у нас нет, я предлагаю тебе второй способ согреться… Но сразу предупреждаю, что он, так сказать, коллективный и требует полной самоотдачи!

– Пошляк! – фыркнула я, поглядывая на его камзол с мехом. – А магией никак нельзя?

– Можно и магией. Стоит мне немного переусердствовать, как твой возлюбленный прилетит сюда на крыльях любви быстрее ветра, дабы проверить, чем ты тут занимаешься в компании очаровательного чародея. Но я уверен, что в процессе бега ты очень быстро согреешься… И я, кстати, тоже, поскольку точно попаду под горячую руку! – улыбнулся Годвин, снимая подбитый и отороченный мехом камзол и набрасывая его мне на плечи. А он, оказывается, может быть очень милым и любезным…

– Ты – настоящий друг! – радостно воскликнула я, поглядывая на его сапоги. – А какой у тебя размер?

– Хм… Универсальный… – задумчиво отозвался чародей, поглядывая в сторону леса. – Но если ты про сапоги, то облизнешься!

– А если тебя убьют, можно, я сниму сапоги с твоего трупа? Тебе-то они уже не пригодятся, – нежно спросила я, понимая, что ходить босиком хоть и полезно для здоровья, но вовсе не так приятно, как кажется на первый взгляд. В йоги и в прочие мазохисты я записываться не планировала, поэтому во мне проснулся геймер-мародер. «Грабить корованы» – мое любимое занятие в играх. А снимать вещи с трупов, как показала игровая практика, самый прибыльный бизнес. Можно даже не шарить в сундуках ради пары монет и дешевенького зелья, а молча и методично сокращать поголовье неписей с последующим обыском с пристрастием. Я, словно челнок, груженный по самое «инвентарь переполнен!», тащу все, что найду, знакомому скупщику, который предпочитает не задавать лишних вопросов и не требовать сертификаты изготовителей на весь мой «трупный» ассортимент.

Годвин аж вздрогнул, услышав мою вполне невинную, на мой взгляд, просьбу. Не ожидала, честное слово, что мои слова так смутят далекого от доброты волшебника.

– А ты не боишься, что не твой размерчик? – скептически поднял бровь чародей, понимая прекрасно, какая судьба ждет империю, если император – амбициозный садист, а его супруга – беспринципный мародер.