Ученик чародея (Часть 1-6)

- А нельзя ли конкретней?

- Можно совсем конкретно, - ответила она с усмешкой и пустила через ноздри струю дыма... - Он вернется из-за рубежа, с Запада... через несколько месяцев.

И вот она в течение трех часов, не жалея слов, останавливаясь на тысяче подробностей, рассказала, как ее муж, Павел Лиелмеж, несколько лет тому назад пришел из-за рубежа, как скрывался и как снова ушел, чтобы вернуться для создания подпольной антисоветской организации. Она подписала свои показания, не перечитав.

- Вы еще вызовете меня? - спросила она.

- Непременно, - сказал Грачик, глядя ей в глаза и пытаясь понять, что они выражают: страх или удовлетворение?

- Я возьму ваши папиросы, - сказала она таким тоном, словно отказа не могло быть.

Грачик пожал плечами и вызвал конвойного.

62. ПЕТЛЯ, СДЕЛАННАЯ РУКОЮ ПАЛАЧА

Вместо прежнего намерения ехать прямо в Ригу Кручинин решил заглянуть в Вильнюс и повидаться с работниками республиканской милиции Литвы. Его продолжало занимать исчезновение лейтенанта Будрайтиса. Он никому не сказал, в какой мере его удовлетворило или разочаровало то, что он узнал в Вильнюсе, но в тот же день он отправился на попутном автомобиле в Каунас, чтобы там сесть в дизельный поезд Каунас - Рига. А приехав в Ригу, с удивлением узнал, что Грачик, не доведя до конца лечения, вернулся на работу и уехал в Таллин.

Когда Кручинин отыскал Грачика по таллинскому телефону и собирался дать ему хороший нагоняй за легкомысленное отношение к здоровью, тот без стеснения перебил:

- Я прыгаю от радости, что слышу ваш голос. Это для меня как пластическая операция.

- Какая операция? - не понял Кручинин.

- Даже нос мой, кажется, стал на место, когда я узнал, что вы, дорогой, опять со мной... Но, к сожалению, вы выиграли пари: Силс дал тягу. И вот - я в Таллине.

- Причем тут Силс?

- Это уже не для телефона. Могу только сказать: исчезла и наша байдарка, наш светлый "Луч" в темном царстве туризма... Поглядите на карту: самое узкое водное пространство, отделяющее нас от зарубежья, - как раз тут, напротив Таллина.

- Эх ты, сердцевед!

В трубке послышался тяжкий вздох, и Грачик заискивающе проговорил:

- Нил Платонович, джан, приезжайте, пожалуйста, сюда. Очень тут кафе хорошие. Чай дают прямо замечательный!

Кручинин колебался не долго: он слишком любил своего молодого друга, чтобы не поддержать его, даже если у того всего только зашалили нервы. А им, видно, было от чего зашалить после переделки, в какую он попал. На месте Грачика, наверно, нашлись бы и такие, кто надолго отошел бы от дела, связанного с перспективой быть еще раз утопленным или получить пулю в спину. В рядах оперативных работников и следователей - не одни герои.

Укладывание чемодана было прервано неожиданным посетителем, пригласившим Кручинина к Яну Валдемаровичу Краушу, желавшему встретиться с ним по неотложному делу.

В прошлый приезд в Ригу Кручинин только раз встретился с Краушем, и старым товарищам не удалось поговорить по душам. На этот раз они наверстали потерянное: беседа длилась больше двух часов. Только в конце ее Крауш словно невзначай коснулся происшествия с Грачиком. Кручинин с радостью услышал похвалу своему ученику и не стал обижаться на критику, которой Крауш подверг последний этап работы Грачика. В заключение прокурор сказал:

- Я слышал, ты собираешься к нему в Таллин. Так вот: нами задержан некий Залинь Мартын, проходивший по делу Круминына. Он числится за Грачьяном... Надеюсь, ты не будешь в претензии: мне хочется, чтобы ты поприсутствовал при допросе этого Залиня нашим следователем, пока тут нет Грачьяна. Ты ведь в курсе дела Круминьша. Уполномочиваю тебя в качестве сведущего лица задать Залиню все вопросы, какие найдешь нужным для освещения его отношения к делу Круминьша. Можешь передать содержание допроса Грачьяну с твоими личными впечатлениями и заключениями.

- Насколько помню, Мартын Залинь был арестован по подозрению в убийстве Круминьша, освобожден из-под стражи по представлению Грачьяна и затем, когда выяснилась преждевременность этой меры, - скрылся? - спросил Кручинин.

- Следует только уточнить: - Залинь освобожден потому, что я опротестовал его содержание под стражей, - с огорчением произнес Крауш. Поэтому я первый был виноват в том, что ему удалось уйти от дальнейшего следствия. Иногда... хочешь добра - причиняешь зло...

- Не редкий случай в жизни, - смиренно согласился Кручинин. - Я не стал бы на твоем месте сокрушаться.

- Э, брат! - воскликнул Крауш. - Ты живешь устаревшими представлениями о советском правопорядке. Мы должны исключить из своей практики всякую возможность ошибки. Нет места самодовольству и успокоенности прокурорской непогрешимостью. Повторяю: никто не дал нам права на ошибки. Юрист обязан быть примером всем другим, всем работникам всего нашего аппарата!.. Приступ кашля помешал Краушу договорить. Прокашлявшись, он продолжал, но, по-видимому, уже не сказал того, что намеревался: мы не имеем права прощать себе ни случаев, когда напрасно держим людей под стражей, ни таких, когда напрасно их освобождаем из-под стражи.