Читаем Ученик чародея (Часть 1-6) полностью

Магда в испуге оглянулась на привратника. Отойдя с десяток шагов, она остановилась: куда? Единственное, что было ясно ее неповоротливому уму: обратно нельзя. Она брела, не видя дороги и спотыкаясь, словно асфальт был изрыт ухабами. Направо простиралась зеркальная гладь озера. Освещенное луной, оно казалось мертвым и бесконечным. Мертвыми и бесконечно высокими казались сосны на берегу. Мертвым и бесконечным было небо над головой. Мертвыми и бесконечно огромными были темные силуэты гор. Весь мир был мертв, темен и бесконечен. А Магда должна была в него идти, не зная, куда ведет эта дорога, куда ей нужно, зачем она идет. В этом мертвом, темном и бесконечном мире не было Яниса. Куда же ей идти, когда нигде, нигде нет Яниса?..

Магда подняла голову и огляделась. Озеро направо, и деревья на его берегу, и небо над головой, одинокий глазок огонька вдали - все показалось ей донельзя знакомым. Где же она все это видела?.. Разве не такое же озеро, серебряное и безбрежное, простирается у нее на родине, в далекой Латвии? Разве не на такое озеро брал ее отец, выезжая рыбачить? Разве не такие же бесконечно высокие сосны стояли вокруг их хутора и не так же они упирались в небо: темное-темное, высокое-высокое...

Разве это не ее родное небо - далекое, далекое небо, раскинувшееся над хутором, над озером и соснами, над всею Латвией, над всем миром?

И тот вон далекий огонек, разве он светится не в окошке родного дома, где отец согнулся над работой?

Конечно же, он ждет, когда вернется Магда!..

Так, все это так: ее озеро, ее небо, ее дом, ее мир!..

Скорей же домой, подальше отсюда - от ужаса и позора, от мысли о том, что нет больше на свете Яниса... Нет Яниса?! Неправда, не может этого быть... Скорей, скорей!..

Магда побежала, спотыкаясь на гладком асфальте.

- Эй, кто там?! Стой!

Кричали где-то впереди. Неподалеку. Там, куда двигалась Магда.

А она?.. Разве она не слышала этого окрика? Или ей и впрямь казалось, будто кричат где-то далеко, очень далеко. Так далеко, что ей еще нужно бежать, долго бежать, чтобы увидеть того, кто кричал. И откуда ей почудилось в этом окрике ее собственное имя, кто же мог здесь кричать: "Магда, эй Магда, стой!"? Уж не был ли это голос ее отца? Будто она не знала, что старый рыбак давно утонул в холодной быстрине Гауйи... А может быть, кричал ее Янис?.. Янис! Уж не налгало ли то письмо из Африки, будто Янис нашел вечный покой в раскаленной африканской земле?.. Кто же позвал ее, кто?!

Магде сдавалось, что она бежит, что ее непослушные ноги движутся быстро-быстро. И она стремилась все вперед и вперед. Только вперед, туда, где светился далекий огонек. Это же огонек ее родного дома!

А кто-то сердито повторил:

- Эй, остановись же, тебе говорят! Ищем целый день!

Она не могла не слышать. Так не мог кричать отец. Не мог кричать Янис. Не мог кричать друг. Так почему же она не останавливалась, почему не поворачивала обратно, не бежала прочь от этого чужого, такого неприветливого, строгого голоса?

А тому, там впереди, кто кричал, как и самой Магде, казалось, будто она движется. Хотя на самом деле ее непослушные ноги сделали всего два три маленьких, совсем маленьких шага. Ее ноги были такие слабые, совсем-совсем ватные. Они даже не могли больше держать ее большое, всегда такое крепкое тело.

Магда медленно осела прямо на повлажневший от тумана асфальт.

Навстречу ей из туманной темноты выбежали двое. Они надвинулись на нее вплотную, схватили под руки и подняли с земли.

Магда молчала. Молчала и все глядела вперед. Там по-прежнему сквозь набегавшие волны тумана светился далекий огонек. Ну, ну, разве же это не был манивший ее огонек родного дома?!

- Эх, и тяжела же девка, - сказал один из подбежавших и, помолчав, спросил: - Куда же теперь?

Было непонятно, кого он спрашивал: Магду или своего спутника. Тот неопределенно промычал:

- Э?

И тоже неизвестно, к кому это относилось: к Магде, беспомощно висевшей на их руках, или к спутнику. Помолчав, он ткнул Магду в бок большим пальцем и повторил:

- Э!

Она не ответила. Всё смотрела вперед. Только вперед. Туда, где за волнами туманной мглы все реже и реже мелькал огонек.

- Эй же, девка, - повторил первый, - теперь поедем в восточную зону, а?

Второй засмеялся. Он снова ткнул Магду в бок. Немного придержал палец у ее теплого упругого тела и хрипло пробормотал:

- Ишь ты!

- Но, но! - строго бросил первый.

А Магда молчала.

И тогда второй сказал:

- Сам-то ты не видишь: она же бежала на восток, значит, ей туда и нужно.

Он говорил громко, словно непременно хотел, чтобы его слова дошли до Магды. А голос его при этом делался все более хриплым, и большая рука его, лежавшая в горячей подмышке Магды, вздрагивала и сжималась все крепче.

- Ну что же, на восток, так на восток, - сказал первый. - Ты слышишь, девка?

Магда молчала. А они засмеялись.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза