Участковая, плутовка и девушка-генерал

Отпустив шестнадцатилетних хулиганок, неимоверно уставшая полицейская, едва лишь они оказались за директорской дверью, натужно вздохнула, по возможности дружелюбно попрощалась с Кольчугиной, а затем, в конце-то концов освобождённая и находясь в предвкушении «задушевного разговора», вне всяких предположений по отношению к ней неприятного, напрямую отправилась к расположению ужасного, кровавого случая.

***

Прибыв на Привокзальную улицу спустя полтора часа, добросовестная сотрудница, несмотря на большую загруженность продолжавшая выглядеть изящно и изумительно, воочию убедилась, что там усердно трудятся представители оперативно-следственной группы, а кроме них (как, впрочем, она и предполагала), присутствует начальник Райковского межмуниципального отдела внутренних дел. Сама не зная почему, но с самого первого раза, как только она его увидела, Беляев Владимир Иванович, одним величавым, непререкаемым видом стал наводить на молодую сотрудницу невольный, ничем не оправданный, трепет, необъяснимо захвативший юную душу и при всякой встрече заставлявший легонько подрагивать. Говоря по правде, в нём виделось нечто особенное, от чего вольно или невольно испытывалось уважение, сопровождавшееся машинальным смятением: сорокашестилетний мужчина, он казался полностью в себе уверенным, а волевым, буквально испепелявшим, взглядом приводил в замешательство и личностей куда более стойких и гораздо более значимых. Ещё про главного руководителя можно сказать примерно следующее: во-первых, как и обычно, высокую, излишне полноватую фигуру он прикрывал присвоенным форменным обмундированием, соответствовавшим званию подполковника и обозначенным отличительными регалиями; во-вторых, грозно нахмуренное лицо выглядело неоправданно суровым, раздражённым, непримиримым, а самоуверенным выражением, устоявшимся за долгие годы, оно нагоняло безраздельного страху, не позволявшего поставить сложившееся у него однозначное мнение хоть под какое-нибудь сомнение, пускай и целиком справедливое, да и самое минимальное; ну, и в-третьих, вполне заслуженным авторитетом, а заодно и неоспоримыми знаниями влиятельный полицейский легко мог «поставить на место» не только наглого, зарвавшегося юриста, но и дерзкого бандита-преступника, матёрого и отпетого, сверх всякой меры обнаглевшего и ни с кем не считавшегося. Между тем в сложившей ситуации непреклонный начальник, беспрестанно сверкавший серо-голубыми глазами, выглядел несколько обескураженным и никак не мог найти благоразумного объяснения, способного дать разгадку внезапно образовавшейся неразрешимой головоломке.

– А-а, Шарагина… всё с малолетними драчуньями борешься? – ничего не менялось, как и всегда, категоричным, повелительным видом подполковник Беляев заставил миловидную брюнетку непроизвольно смутиться и легонечко задрожать; он давно уже был в курсе, что её отозвали на срочное дело (Алексеев доложил ему об отсутствии ответственного офицера в самую первую очередь), и разговаривал с ней, владея исчерпывающей, своевременно доложенной, информацией. – Как, победила пустяковую проблему – разобралась с извечным вопросом? – хотя он и издевательски ёрничал, но где-то в глубине души прекрасно осознавал, что и непродуктивную работу кому-то делать тоже необходимо, а потому заедался не с преднамеренного, предвзятого зла, но лишь по скверной давнишней привычке, укоренившейся в его незаурядной натуре за долгие годы действительной службы. – Если от несовершеннолетних нарушителей освободилась, то, сделай милость, присоединяйся скорее к нам и приступай к оперативно-розыскным мероприятиям, обстоятельным следственным действиям, – Палыч мне сказал, – как и все другие сотрудники, она называл помощника участковой по сокращённому отчеству, – что у тебя возникли какие-то интересные, хотя и чисто субъективные мысли – так ли он мне сообщил?

– Отчасти, – первоначально испытав почтительный трепет, неприятно лихорадивший ее изнутри, постепенно Владислава справлялась с нахлынувшим малодушием и обретала подсознательную уверенность, – мы размышляли вместе! – чеканила она каждое слово (в отличии от солидарных девчонок, полицейские сотрудники с укрытием правдивой истины особо не заморачивались). – Говоря точнее, я конструктивное предположение высказала, а он со своей стороны рассудительно поразмыслил и помог мне избавиться от последних гнетущих сомнений.

– Надеюсь, ваши догадки не связаны с клеймённой, но так и не выпиленной сосновой делянкой? – подозревая нечто, грозящее завуалированным подвохом (хотя, возможно, прямым, а вовсе не скрытым?), главный полицейский трех соседних районов настороженно, угрюмо напрягся и грозно посмотрел исподлобья. – Если вы снова обсуждали несусветную, откровенную чушь, не подтверждённую ни одним из логических доводов, то лучше благоразумно промолчи и ничего из той безнадёжной глупости, что напрочь укоренилась у вас в бестолковых головушках, на компетентное суждение, объективное и критическое, пожалуйста, мне сейчас не высказывай.