Участковая, плутовка и девушка-генерал

– То есть ты хочешь сказать, Осольцев, – даже в непроглядной темноте плотно сгустившейся майской ночи стало отчетливо видно, как грозно блеснули разгневанные карие глазки, – что кто-то другой, а не лично ты попытался сейчас морально меня «поиметь»?! По-твоему, что, получается, я наивная дура? Хотя… с другой стороны, ты вроде бы повинился, – Владислава вдруг вспомнила, что вышла в ночную службу совсем по иному поводу и что впереди у нее намечается занятие куда более важное – оформление некриминального трупа; в итоге она решила дать «заднюю», но из сложившейся ситуации выйти с несомненным достоинством: – А значит, и серьезно наказывать тебя как будто бы даже не за что. Ладно, будем считать произошедшие разногласия временными… Но! В ближайшее время я к тебе, не сомневайся, в обязательном порядке наведаюсь – мы продолжим незаконченную беседу, так сказать, и в теплой, и в дружеской обстановке, – и снова несравненная участковая говорила иносказательно, что отчетливо определялось по её ехидной и хитрой ухмылке, – сейчас же, извини, разглагольствовать с тобою мне некогда: я пойду обслуживать очередной случившийся вызов. Тебе советую отправляться напрямую домой, а не шляться, пьяному, по округе, не закидывать честным гражданам пустых, едва-едва допитых, бутылок, – неглупая девушка, она давно уже поняла, к чему именно относился звук разбиваемого стекла, недавно прозвучавший из ближайшего огорода, принадлежавшего как раз таки ей и выделенного единовременно со служебным жилищем.

– Хорошо-хорошо, – практически мгновенно согласился разнузданный гражданин, не раз успевший облегченно вздохнуть, что довольно легко и безобидно отделался (а ведь мог и в Райково, что за тридцать километров, «бесплатно» скататься), – А ты, Владислава, – заискивающе перешел он на панибратские нотки и указал вытянутой правой рукой вдоль направления, какое избрал себе в качестве дальнейшего продвижения, – случайно сейчас идешь не туда, – всё же легкая доля страха в его совсем несмелой душеньке так-таки ещё сохранялась.

– Нет, – твердо ответила бравая полицейская и кивнула черным прядями вправо, – мне необходимо попасть на улицу Завокзальная. Короче – как не скажет достопочтенный и уважаемый Палыч – пойду я, пожалуй, а не то и так изрядно с тобой здесь «подзадержалась», пока объясняла неразумному пьянице прописные, простейшие истины.

Едва закончив коротенький, но назидательный монолог, эффектная брюнетка обошла нашкодившего мужичка по левую руку (невольно ее тянуло поближе к дому), а затем невероятно твердой походкой направилась в необходимую сторону; как и раньше, при каждом её шаге, шаркая плотными брюками об мягкую резину красочных, разноцветных сапог, раздавался необычайный звук «Хлюп, чвак, пшик – хлюп, чвак, пшик», немногим ранее невероятно напугавший Осольцева. Тот в свою очередь выдохнул, но, единственное, теперь уже не настолько спокойно, как когда, скажем, понял, что ему посчастливилось благополучно отделаться от скорого полицейского прессинга, а наоборот уныло, тревожно, протяжно – и, легонько пошатываясь, вступил в непроглядную, кошмарную, казалось бы, несказанно опасную темноту.

***

Отойдя от Солёного, Шарагина целенаправленно выбрала заданное себе чуть ранее конкретное направление и грациозной походкой отправилась исполнять основные служебные обязанности, связанные (как ей передал дежурный по районному отделу) с недолгим оформлением якобы некриминального трупа и последующим направлением его на судебно-медицинское вскрытие. Вначале деятельная девушка следовала тем же самым путём, что некоторое время назад избрал для себя местный любитель крепкого самогона; но, миновав деревянное здание станции, свернула не влево (откуда он прибыл), а отправилась прямо. Она шустро пересекла железнодорожные пути, в упомянутой местности насчитывавшиеся в количестве трех, преодолела непродолжительное свободное пространство и подошла к бревенчатому, вполне добротному, дому, оказавшемуся ровно напротив.